– И что же ты увидел такого особенного?

– Я увидел, как огромная страшная саламандра избивает четверых здоровых мужиков, выходивших победителями из сотен потасовок в кабаках во всей округе. Саламандра, она не человек. За ее лапами не уследишь. Она движется как огонь. Она течет как вода. Она здесь и повсюду вокруг.

– Врешь ведь?

Сыщик снова пристально посмотрел на бармена. Нет, тот не врал. Он действительно начитался книжек. У него была фантазия. Избавь нас боже от свидетелей с фантазией! Но он не врал. Он описывал то, что видел.

– Саламандра бьет не для того, чтобы убить. Она не делает ни одного лишнего движения. Она не размахивается и не гвоздит кулаком. Она бьет всеми четырьмя лапами и бьет, как жалит. Раз, два, три, четыре… И все четверо разбросаны по полу. И ни одного стула не сломали. А так в обычных драках не бывает. Если падает Карсон, то он это делает со вкусом, так что весь дом дрожит и мебель в щепы. А тут нет. Я думал, что саламандра убила всех. Но вон они, сами видите. Только соображают плохо. А так, даже не покалечены.

– И что эта саламандра делала потом?

– Он снял с Карсона куртку механика дирижабля. Такую, знаете, всю в ремнях и с рым-петлями на плечах, чтобы висеть под гондолой. Так он просто вытряхнул тушу Карсона из куртки. Взял за рым-петли и встряхнул. Потом стянул со стюарда штаны, бросил плащ и шляпу, подхватил свою сумку и вышел прочь.

– Так у него была сумка? – поинтересовался сыщик, переваривая полученную информацию.

Не этого он ждал.

– Да, у него была такая странная сумка, – пожал плечами бармен, – такая вся в ремешках и лямках. Не саквояж, и не чемодан, а просто сумка. Она была у него на спине под плащом. От этого он казался полнее и будто горбун. А это оказалась сумка.

– Слушай, а у него не было хвоста? – для проформы поинтересовался сыщик.

– Нет, – ответил бармен. – Я знаю, что у саламандры должен быть хвост. Но это была очень большая саламандра. И у нее не было хвоста. Она была как человек. Но вот именно что как человек. Но не человек.

– Это не совсем то, на что я рассчитывал, – пробормотал Кантор.

– И еще! – оживился бармен. – Саламандра не любит платить.

– Как это? – Вскинул бровь антаер. – Он всё же заказывал что-то?

– Я ждал, что он закажет, – пожал плечами бармен, – посматривал на него со значением. Может, его что-то смущает. Знаете, бывает такой стеснительный клиент. Пока сам не предложишь, не заказывает.

– Вам виднее.

– И в какой-то момент мне показалось, что он кивнул, – продолжал бармен. – Ну, я и принес ему кружку калиновки.

– Выпил?

– Он не возражал. Ничего больше не спрашивал. И кружку унес с собой. Во всяком случае, ее нигде нет. И осколков нет.

– Значит, калиновку саламандра любит? – усмехнулся Кантор.

– У меня только отменные напитки, хотя и не из самых дорогих.

– Спасибо, дружище. Ты очень мне помог, – неискренне сказал Кантор и обернулся к милиционеру, деловито и с толком опрашивавшему потерпевших: – Ну что у вас, Орсон?

Милиционер немедленно возник рядом и коротко доложил. Его доклад в общих чертах повторял историю про пятнистого дьявола в облике человека, который напал на кротких громил, зашедших перекусить после трудного рабочего дня.

Особенно парни подчеркивали то, что это было неспровоцированное нападение. Оставшийся без штанов стюард особо напирал на то, что пострадал безвинно, и требовал возмездия и правосудия. Мускулистые волосатые ноги он прикрывал тем самым плащом, который бросил незнакомец. Плащ был задрипанный. Даже не плащ, а штормовая накидка. Очень может быть, та самая, что пропала на маяке. Ее, а также шляпу пришлось забрать в качестве вещественных доказательств.

Альтторр Кантор спросил для проформы насчет хвоста.

Его заверили, что хвоста и рогов у негодяя не было, но то, что он нелюдь и темная сила, несомненно.

Лендер внимал всему, чиркал в блокноте, но с вопросами, по счастью, не вязался.

Кантор вспомнил кое-что…

Поманив Лендера за собой, он вернулся к стойке и присел на деревянную пушку.

Лендер последовал его примеру.

– Алекс, – обратился он к бармену, – что порекомендуете из напитков?

От взгляда сыщика не ускользнуло, что бармен слегка встрепенулся, когда его назвали по имени, но удивления не выказал.

– Полегче? – задал он уточняющий вопрос.

– Я на службе, – улыбнулся Кантор.

– Тогда покрепче, – констатировал бармен и повернулся к бутылкам, как библиотекарь к корешкам книг, гадая, что предложить незнакомому читателю.

Вздохнул, решившись, и снял с полки бутылку, которую следовало бы припрятать при появлении полицейских. Это была крепкая наливка, не рекомендованная синдикатами для продажи в разлив и совсем запрещенная в портовых заведениях.

Взвесил бутылку в руке, поставил на стол три чашки и констатировал виновато:

– Двадцать частей в пересчете на топливо[12].

Плеснув понемногу в каждую чашку, он быстро поднял свою. Теперь, с чашкой в руке, его нельзя было осудить за торговлю этим напитком. Он употреблял его сам и угощал им, а не продавал в своем заведении.

Кантор не удержался от смешка.

Выпили молча.

Лендер крякнул с непривычки. Но от его внимания не ускользнуло, что бармен припрятал бутылку под стойку.

С тем и покинули бар… Кантор напоследок дал несколько указаний неприкаянному жандарму. Чтобы составил по форме документы и копию отослал в Лонг Степ.

– Что вы думаете об этом случае? – спросил сыщик, неспешно ведя машину обратно к городу.

– Саламандры нападают на людей, – пожал плечами Лендер. – Атака саламандр… Бред какой-то.

– Что у вас тут за достопримечательности? – поинтересовался неожиданно Кантор у флегматичного милиционера.

– У нас-то в Рэне ничего такого. Разве что ярмарка желудей началась, – ответил тот, соображая, чем бы из местной экзотики удивить столичного сыщика. – А вот здесь, в Нэнте, завтра с утра начинаются гонки паровозов.

– Рейлвей рейсинг, – встрепенулся Кантор, – знаменитые ежегодные Нэнтские гонки?