Спустившись с горы, мы свернули на главную дорогу — и тут же перед глазами обрисовалась темная фигура спрыгивающего с лошади человека.

— Значит, прогуливаетесь? — ядовито спросила она голосом мага, и вышедшая из-за туч луна осветила его лицо. — Убери руки! — напряженно скомандовал он, и дракон тут же поставил меня на землю. Я пошатнулась, балансируя на одной ноге. Следовало мне раньше догадаться, что что-то тут не так — таким тоном с друзьями не разговаривают.

Маг сделал шаг ко мне, и раздражение в его глазах сменилось озабоченностью.

—Мэй, ты что, выпила? —спросил он, подхватывая меня за плечи, потому что я опять покачнулась.

Я замотала головой, и мир замотался вместе со мной.

— По-моему, у нее жар, — озабоченно прозвучал чистый голос дракона откуда-то сверху, и я удивилась, что уже не стою, а полулежу, и кто-то придерживает меня от падения на дорогу.

Ледяная рука легла мне на лоб, я протестующее дернулась, а потом все вокруг окончательно зашаталось и закачалось, и я, закрыв глаза, провалилась в бесконечно глубокий, темный и жадный колодец беспамятства.

Мою кровать почему-то перенесли на корабль, и каждый раз, открывая глаза, я поражалась сильной качке и темно-фиолетовому небо над головой, и снова проваливалась в сон. В очередной раз открыв глаза, я увидела рядом молодую девушку, тут же подавшую мне стакан с чем-то горьким. Откуда на корабле женщина? Это же к беде, — отстраненно подумала я и опять закрыла глаза. В следующий раз ее место занял Рэн, монотонным голосом вещающий:

—...они — существа коварные, мстительные и терпеливые, и поэтому доверять драконам нет никакой возможности. Существует вероятность, что.

Мне стало неприятно это слушать, и я заснула — и, проснувшись опять, наконец-то по обнаружила, что кровать больше не качает, фиолетовое небо превратилось в балдахин, и мой лоб был холодным и липким от пота. В моей комнате никого, кроме меня, не было, но возле кровати стоял стул, на котором лежала тонкая брошюра. «Драконы и прочие магические создания» — прочитала я, взяв ее в руки. Вот что читал Рэн. Несмотря на то, что она была едва ли тоньше тетради, руки задрожали от слабости, и я поспешно положила ее обратно.

— Проснулись! — энергично поприветствовала меня девушка в зеленом платье, заходя в мою комнату, — я же говорила, пару дней и очнется, — это она сказала уже двум девушкам в одинаковых салатовых фартуках, следующих за ней и ловящих каждое ее слово.

— Здравствуйте, — хотела сказать я, но вместо этого из горла вырвался хрип.

Девушка в зеленом тут же передала мне стакан со знакомым горьким зельем и, пока я пила, профессионально сжала мое запястье пальцами, считая пульс.

—Кто вы? — наконец выдавила я, допив лекарство.

— Мизуки, лекарь, — спокойно отозвалась девушка, и я наконец-то соединила в своей голове ее зеленое платье и профессию. Дерево! У нее такой же элемент, как у меня!

Мизуки оставалась в доме, пока я полностью не поправилась, и все это время я не уставала ею восхищаться: она спокойно командовала своими ученицами, обращалась со всеми ровно и вежливо, но, однако, когда мастер Рэн попытался пробиться ко мне, чтобы поговорить, просто выставила его за дверь. В его же собственном доме. От этого мое восхищение переросло в обожание, и я поклялась, что непременно стану такой же: все равно мне нужно было рано или поздно определиться, чем конкретно я хочу заниматься. Быть лекарем и помогать людям лучше, чем считать гороскопы для скучающих знатных дам или, например, выйти замуж и сидеть на диване, тыкая иголкой в никому не нужную вышивку.

Однако, когда я ненароком спросила, не нужны ли ей еще ученицы, Мизуки покачала головой и постучала ногтем по моему ученическому браслету:

— Сначала избавьтесь от этого украшения, — назидательно сказала она, — и он этого, — короткий ноготь, обстриженный под корень, указал на мой второй браслет, обручальный, и я вздохнула.

Пока я не поправилась, маг больше не рисковал заходить ко мне, опасаясь строгой Мизуки

— но, стоило ей собрать свой лекарский чемодан и исчезнуть, наказав мне есть, спать и гулять, как он тут же показался на пороге.

Я стояла у открытого окна, раздумывая, не спуститься ли мне в сад. После недели в своей комнате очень хотелось прогуляться, но я опасалась наткнуться на Рэна — чтож, то, чего мы боимся, часто находит нас само.

—Мэй, — негромко окликнул он меня, стоя на пороге, — мы можем поговорить?

— А я могу отказаться? — ядовито осведомилась я, и маг, поморщившись, все-таки зашел и сел на диван.

Я устроилась в кресле подальше от него. Все прошедшие дни, пока я болела, я пыталась успокоиться и трезво обдумать, что мне делать дальше — но каждый раз, когда я вспоминала, как Рэн улыбался мне утром, а потом уезжал к своей настоящей невесте, или признавался мне в любви, в то же время планируя, как бы организовать свою свадьбу так, чтобы я ничего о ней не узнала, меня захлестывала такая злость, какой я в себе не подозревала. И еще он практически захватил в рабство Хесо! Спокойного и умного Хесо, который вообще-то дракон, а не мальчик на побегушках! Есть ли пределы коварству мага? Я их пока обнаружить не смогла.

Оставаться и дальше связанной с таким человеком было совершенно невозможно, и я решила просто твердо заявить ему, что отказываюсь, и вернуть оба браслета. Вот и наставницу себе уже новую нашла..., — с горечью подумала я.

Рэн сидел напротив меня и выглядел так, словно собрался ловить пугливое дикое животное: спокойно и в то же время сосредоточенно, готовый в любой момент вытащить из-за спины сетку. Пока что, следуя общеизвестным правилам поимки зверья, в его руке была коробка с пирожными, которую он осторожно поставил на стол.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил он.

Решив долго не тянуть, я подняла свой рукав, обнажая браслеты на запястье, и потребовала:

— Снимите свои браслеты. Я не могу принять ваше предложение и не хочу больше обучаться у вас.

Все последние дни я упорно пыталась снять хотя бы обручальный браслет, но лишь обнаружила, что на нем нет ни замка, ни малейшего намека на застежку — он словно сплавился на моей руке в один сплошной кусок металла, что вызвало новый всплеск раздражения. Чтож, наверное, как и ученический браслет, его должен снять тот, кто надел.

— Я не могу, —Рэн отвел глаза в сторону и сейчас сверлил ими совершенно неинтересный подлокотник дивана. — Вернее, могу, но не стану. Я люблю тебя, — тут он снова взглянул на меня, и спокойствие в его голосе сменилось жаром, — неужели для тебя это совсем ничего не значит?

— То, что вы называете любовью, для меня немного смахивает на эгоизм, — дернув подбородком, я упрямо опустила глаза. Только бы не впасть в истерику, сейчас нужно спокойно все обсудить, с не рыдать, — Я не могу на это согласиться. Я отказываюсь.

— Неужели такая мелочь, как ...— начал он, и я язвительно перебила: