стоит памятник Сааду Заглулу, видному политическому деятелю Египта первой четверти нашего века. Проезжая мимо, я иногда думал о том, какие сложные метаморфозы претерпела политическая система Египта за последнее полустолетие. Еще 25 лет назад в стране действовали, были влиятельными многочисленные партии и политические группы. Ссорились, мирились, интриговали политиканы всех сортов, дрались за места в правительстве… Коррупция, открытая, торжествующая, разъедала страну, как язва…

Саад Заглул был редким исключением. Это был искренний человек. В 1914 г. англичане обещали Египту предоставить независимость после окончания войны. В 1919 г. Саад Заглул, выступая от имени народа, потребовал выполнения обещания. Он приехал на Парижскую мирную конференцию. Его не захотели даже выслушать. Потом, по возвращении в Египет, арестовали и выслали. И тогда поднялась вся страна — произошло восстание в Каире и других городах. После его подавления египтяне организовали «кампанию неповиновения», используя тактику гандизма, который был в это время популярен на Востоке. И тогда англичане сделали первую уступку — им пришлось, хотя и формально, предоставить независимость Египту. Он стал королевством, а султан Ахмед Фуад — королем Египта Фуадом I. Заглул вернулся из ссылки и был с триумфом встречен в стране. Его называли «отцом народа». Сын феллаха, поднявшийся до высот государственного деятеля, он резко отличался от того социального слоя, который вслед за ним вышел на политическую арену и сгруппировался вокруг созданной им партии «Вафд». Поначалу она играла прогрессивную роль, выступала за независимость страны, но постепенно стала все больше сползать вправо. Все большую роль в ней начали играть богатые торговцы хлопком, адвокаты, получившие образование в Англии, перекупщики, нажившиеся на поставках английской армии, действовавшей в Палестине, дети натурализовавшихся турецких чиновников, успевших разбогатеть на взятках, состоятельная интеллигенция, обуреваемая мечтой о депутатской карьере или должности министра. Они стремились как можно быстрее подавить революционную активность масс и воспользоваться уступками, вырванными народом у англичан. Под их влиянием «Вафд» превращается в «партию порядка». Они превратились в «египетских кадетов» в фесках и с четками в руках… Конечно, английское господство ограничивало их возможности, но с этим можно было мириться, потому что британская оккупационная армия вместе с королевским режимом обеспечивала гарантии против «крайностей» народных масс.

Саад Заглул вскоре умер. Его именем пользовались лишь как ширмой, за которой «Вафд» прятала свою антинациональную политику. Многие иностранные исследователи удивляются, каким образом Египет после июльской революции 1952 г. так быстро преодолел рамки буржуазной демократии, каким образом в течение двух-трех лет исчезла с политической арены группа, в течение десятилетий заполнявшая все сколько-нибудь значительные звенья государственного аппарата. Но это вполне понятно: просто буржуазная демократия изжила себя в Египте, не успев «расцвести» как следует. Египетский народ был сыт ею по горло: его нищета росла, доступа во всякие «комитеты» и «комиссии» ему не было, феодалы бесчинствовали, как сто лет назад. Усугублялось национальное унижение; несмотря на выступления рабочего класса, демократического студенчества, Уайтхолл цепко держал страну в своих руках. В зоне Суэцкого канала стояли британские войска. Египет был опутан паутиной неравноправных договоров. Все это явилось результатом вафдистской политики. Лидеры партии любили поиграть в оппозицию, поговорить в политических салонах, которые расплодились, как грибы после дождя, о «национальной гордости» и «неотъемлемых правах», но это была «оппозиция его величества», ссора «между своими». Насер вспоминал, как он еще юношей, приняв участие в студенческой демонстрации, разогнанной полицией, пришел к одному из лидеров «Вафда» с вопросом «что делать?». В ответ он услышал: «Успокойтесь, молодой человек. Учитесь хорошенько, слушайтесь учителей, а когда кончите учебу— делайте свое дело, как положено, и вы принесете пользу Родине». И это было сказано в момент, когда по всей стране бросали в тюрьмы и расстреливали египтян. «Это был конец моих иллюзий», — вспоминает Насер[65].

После революции 1952 г. партия «Вафд» проявила большую изворотливость, стремясь остаться на политической арене. Она пыталась перегруппировать свои ряды, выбросив из руководства лиц, особенно скомпрометировавших себя сотрудничеством с монархией и оккупантами. Очень быстро из «монархическо-конституционной» она превратилась в «умеренно-республиканскую». Она «приветствовала» аграрную реформу и ликвидацию королевского режима. Но было уже поздно. В Египте, поднявшемся на гребне революционной волны, для нее уже не было места. Ряд деятелей партии вступил на путь заговоров. Они были раскрыты. «Вафд» прекратила свое существование. Но исчезла ли полностью ее идеология, доктрина вафдизма? Полностью ли «вышли из игры» ее носители? Такие вопросы можно часто услышать в Каире. Основная социальная опора этой партии — крупная буржуазия — была ликвидирована в 60-х годах. Однако не создается ли новая основа для возрождения вафдистских идей в лице «деловых людей» и «крепких хозяев?

— Конечно, партия «Вафд» сегодня — анахронизм, — говорит мой знакомый архитектор-подрядчик — Однако не был ли в свое время вместе с водой выплеснут и ребенок? Политика «Вафда» была плохой, не отвечала насущным требованиям страны — это мы знаем, это навязло в зубах. Но в идеях и замыслах вафдистов было много полезного и, как показало время, целесообразного. Неправильно отбрасывать все это целиком, следует разобраться…

Из разговора выяснилось, что таким «полезным» в вафдизме он считал идею о «культурном слое предпринимателей, как основе приобщения египетской промышленности к современности», «здоровую мысль о вредности чрезмерного планирования», «меценатской роли государства в экономике» и, наконец, «понимание необходимости шире сотрудничать с деловыми кругами Запада, перенимать у них опыт экономического развития». Вообще-то говоря, это была целая программа. Архитектор утверждал, что она не расходится с курсом развития страны, провозглашенным в конституции и Хартии национальных действий АСС. «Все это можно увязать», — говорил он.

Тенденцию к такому «увязыванию», хотя и не выраженную так открыто, можно проследить на ряде явлений в современном Египте. Так, во время «линии на демократизацию» выборов во всех звеньях представительных государственных органов и в АСС, проводившихся в 1972 г., такого рода высказывания были не редкостью. Кое-кто стремился использовать демократизацию страны для возвращения к политической жизни по образцу тех времен, когда страной правила «Вафд». Да и сами выборы определенные, тщательно замаскированные силы пытались использовать в своих целях. Условия, в которых они проводились, давали к тому некоторые возможности.

Любой гражданин мог сам выдвинуть себя кандидатом. Могла выставить своего кандидата любая группа граждан. Предвыборная кампания велась каждым кандидатом на свой страх и риск. Надо было самим заботиться о печатании предвыборных обращений и иного рода публикаций, о транспорте для участия в кампаниях и т. д.

Естественно, что те, у кого были деньги, оказывались в привилегированном положении по сравнению с теми, у кого их не было. «Деловые люди» и «крепкие хозяева» это использовали… Мне довелось посетить ряд предвыборных собраний.