себя ведет? Что-то мне такой подход к ведению дел не нравится. Почему-то вспомнил старый фильм, где пели песню со словами “Шла бы ты домой, Пенелопа!”. А с другой стороны — ждала же девчонка, переживала. Да и не шестнадцать ей, головой думать должна. Говорил ведь, что я — жених неперспективный.

— Ты извини, я к себе пойду, — обрубил я порывы нежной девичьей души. — Устал, переодеться надо, в штаб зайти.

— Так пойдем к нам, — потащила меня Женя за рукав. — Хоть чай попьешь с дороги. У вас, там, скорее всего, кроме выпивки ничего и нет. Копец, наверное, грязь развел… Давай, хоть на пять минут!

И я сдался. Чай, печеньки, конфеты “Раковая шейка”… Когда еще до такого доберусь? А тут вот оно, в двадцати метрах, рядышком.

Через пару минут я сидел в девичьей спальне, передо мной на столе появлялись искомые вкусняшки, какая-то сугубо гражданская розеточка с вареньем. Где они хоть взяли это добро? Или не один я такой умный и воздушный путь к посылочкам открыли иные лица? Но варенье, вроде вишневое, так манило, что думать о путях его доставки сюда не хотелось. Вместо этого я, не дожидаясь, когда вскипит чайник, подцепил ложечку и отправил ее содержимое в рот. Не ошибся, вишневое, без косточек. Красота! А вот капля, упавшая на одежду — совсем не комильфо, и я, достав носовой платок, хоть и немного несвежий, начал оттирать варенье.

— Здравствуй, Панов.

Ага, Тоня. Может, кто ее и боится, но это точно не я.

— Здравствуй, Дегтярева, — повернулся я к своей спасительнице. — Вот, сказали, что здоров, выгнали из госпиталя. А тебе местный климат на пользу идет, похорошела.

— Не подлизывайся, — махнула рукой Тоня, но легкий румянец, внезапно вспыхнувший на щеках, я все же заметил. А я ведь не врал — небольшая рыхлость лица у нее ушла, и выглядела наш бактериолог на несколько лет моложе.

— Так правду говорю.

— Ладно, хорошо, что здесь. Меньше рассказывать придется. Ким, иди-ка сюда!

А вот кто ее боится, побольше Кубарева даже! Не дрожат ли у Жени ноги?

— Да, Тоня?

— Доставай!

— Что? — пискнула Женя, но взгляд ее прямо прикипел к тумбочке.

— Сама знаешь!

— Нет, Тонечка, не надо! Пожалуйста! Только не это!

Дегтярева вдруг очень ловко схватила Женю за ухо и потащила ее к злополучной тумбочке. Я вскочил было, но Тоня так на меня зыркнула, что я предпочел в дамские разборки не лезть. Она ногой распахнула дверцу и ткнула Ким головой вперед.

— Ну! Или мне это сделать?!

Женя наклонилась, и достала пачку писем. Выглядела она при этом как побитая собака. Не поднимая глаз, она протянула их мне. Знакомый почерк. Я зачем-то начал их пересчитывать. Одно, второе, третье… Всего пятнадцать штук.

— Спасибо, — буркнул я и отправился к выходу. Но только для того, чтобы с пол дороги вернуться за оставленной панамкой. А как же, походи сейчас три минуты с голой головой — солнечный удар обеспечен.

Глава 15

Сначала обидно было до одури. Вот же звезда мелкая! Не тебе писали, что ручки свои тянешь? Но пока дошел до нашей палатки, отошел. Не сожгла, только в тумбочку сложила. Да и проведывать меня в госпиталь всего раз и приезжали, в самом начале. Наверное, Тоня это дело приметила, и ждала, чем кончится. Сдается мне, одинокий статус бактериолога вызван нехорошей соперницей, которая увела у нее мужика на каком-то этапе ее жизни, вот и не любит она таких дамочек. Одно хорошо — на конвертах вместо обратного адреса было обозначено «Твой дом» и тем самым убирался соблазн написать письмо из серии «Я — твоя счастливая соперница, беременна пятый раз от Андрюшеньки, уходи во тьму».

Письма Ани были из разряда — хранить всю жизнь. От них веяло таким теплом, такой поддержкой… Ни одной негативной строчки! Я читал и наслаждался. Меня ждут, в меня верят, я герой. Вот так прямо и было написано. Несколько раз.

Пока перечитывал — подошло время обеда. А ведь еще в штаб не ходил. А там тоже люди, и им отдохнуть хочется. Как говорил один мой коллега: «В понедельник мне никого не переводи, не до того. И в пятницу тоже, потому что это свинство. А после обеда — вообще непорядочно». Собрал бумаги, помчался в штаб. Сдал кому чего надо, отметился.

В строевой части, которую я по гражданской привычке называю отделом, был один очень интересный эпизод. Пока сидящий по ту сторону стола капитан, измученный документооборотом, просматривал принесенное мной, зазвонил телефон. Начало стандартное, строевая часть, капитан Вишневецкий. А потом он на меня посмотрел и говорит: «Это точно? Так приказа нет еще. Но потихонечку готовить будем, если так, Спасибо, что предупредили». Ушел я и всё думал — это про меня было, или он просто решил на время разговора взгляд на чем-то зафиксировать?

Пришел в столовку, сел за общий со всеми медиками стол. И с Ким тоже. Смотрела на меня Женя виновато, все порывалась что-то сказать. Походу Дегтярева ей каждый раз наступала на ногу. Уж больно медсестра кривилась характерно.

За столом обсуждали подвиг разведчика Дербунова. На зачистке соседнего кишлака два наших взвода попали в засаду. Пока отходили, вызывали поддержку, обнаружили, что потеряли ефрейтора. Попытка вновь зайти в населенный пункт на поиски не увенчалась успехом. Но все слышали, что в центре шел бой, кто-то долго отстреливался. Потом раздался взрыв гранаты. В принципе было уже все понятно, дождались вертушек, повторно зашли в полуразрушенную деревню — МИ-24 отработали НУРсами. Тело Дербунова удалось найти — он подорвал себя. Рядом лежало несколько побитых осколками душманов.

— Вот, кто настоящий герой! — поглядывая на меня вещал Кубарев. — Исполнил свой долг до конца

— Второе представление на меня подписывал Шота Николаевич! — я повернулся к капитану. — Если это слишком много на одного человека, то можно потребовать и отменить.

— Дарагой, ты что завелся?! — Горгадзе всплеснул руками. — Какое отменить? Евгений Александрович вообще не тебя имел в виду — штабных. Ни на одном рейде не были, а медалями обвешаны как елки.

— На спине и то их шесть — на автомате выдал я.

— На какой спине? — удивился Капец.

Черт! А сказка о Федоте-Стрельце еще не написана! Опять спалился.

Весь коллектив смотрел на меня с