– Лучше, чем в Лэрианоре… – многозначительно улыбнулся разбойник.

***

24 Цена жизни

Он заметил её издалека и тотчас узнал средь весёлой ватаги ребятни, игравшей у дома портнихи.

Хотя она сильно изменилась за время их разлуки. Вытянулась и окрепла.

По-прежнему шустрая, гибкая, лёгкая, но переставшая голодать, она теперь держалась совсем иначе. Смело, беспечно.

Другие девчонки, да и двое мальчишек, заглядывали ей в рот, слушались беспрекословно. А она поучала с серьёзным видом, указывала пальчиком – попробуй, ослушайся!

Ишь, пигалица, атаманшу из себя строит!

Ручки и ножки перестали походить на соломинки. Две аккуратные тёмные косички змеились по острым плечикам.

А какой красивый сарафан из голубого жокрета сшила ей Вириян! И эти кукольные туфельки!

Три другие девчонки казались такими обычными, бесцветными, одинаковыми. Мальчишки в дырявых штанах и со сбитыми коленками – и вовсе смешными и нелепыми. А она – совсем другая…

«Моя – самая красивая! – с гордостью отметил Эливерт. И сам внезапно испугался этой мысли. – Моя? А разве нет?»

Он оставил лошадь у коновязи, спрыгнул с седла, но так и не решался окликнуть её. Стоял, смотрел издали и чувствовал, как по лицу расползалась нелепая глупая улыбка. Счастливая улыбка!

Ребятня его не замечала, погруженная в какую-то игру. На земле были начертаны всяческие клетки, линии, крестики. Они прыгали по этим секретным символам, а белобрысый полноватый мальчишка время от времени пытался их поймать. Девчонки с визгом ускользали из его рук, а иногда громко начинали спорить, удалось ли тому их задеть или они успели проскочить на спасительную клетку.

Граю, несомненно, была в авторитете в этой компании, ибо спор замолкал каждый раз, когда она брала слово.

А Эливерт всё смотрел на эти детские забавы, не в силах сделать ни шага. Сердце в груди бешено колотилось.

Мать Земли Милосердная, неужели это правда? Вот он – здесь. И вот она – эта кроха. Разве есть на свете большее счастье, чем смотреть на эту пичугу?

Граю перескочила с клетки на крестик, искоса глянула в его сторону – всё-таки кто-то к их дому подъехал, любопытно… Отвернулась, собираясь сделать новый прыжок, и вдруг замерла.

Прокрутилась на пятке так стремительно, что тёмные косы перескочили разом за спину, и сорвалась с места. Восторженный визг огласил всю улицу.

Атаман позабыл дышать, рухнул на колени как подкошенный, поймал её, летящую навстречу, в свои объятия, прижал к себе.

Маленькая, хрупкая – и впрямь птенец, а не ребёнок. Тонкие ручки обхватили его шею. Уткнулась мокрым от слёз лицом. Он чувствовал, как скатывались по щеке и шее горячие капельки.

– Здравствуй, цыплёнок!

Тихо-тихо, шёпотом. Громче не вышло – сдавило в груди, голос пропал. Поцеловал в макушку, обеими руками прижимая к сердцу, что громыхало под рёбрами.

– Ты вернулся! – она чуть отстранилась, улыбалась счастливо, хоть слезы сияли в огромных серых глазах. – А я знала, что ты вернёшься. Я тебя сильно-сильно ждала!

– Я же тебе обещал, – серьёзно напомнил Ворон, но дурацкая блаженная улыбка всё равно против воли возвращалась.

– Я помню, – кивнула она, обняла ещё крепче, прижалась к плечу. – Мама Вириян научила меня молиться. И я каждое утро просила Великую Мать, чтобы она тебе помогала. Честно-честно, я каждый день тебя вспоминала и просила беречь! Великая Мать – она очень добрая, как ты, и как Вириян. Она обязательно услышит, если её просить!

Эливерт судорожно вздохнул:

– Я знаю, Воробышек. Она тебя слышала. И оберегала меня. Это так. Однажды я даже видел её…

Граю не поверила, поглядела недоверчиво.

– Правда! Видел! Вот как тебя сейчас. Мне тогда грозила большая беда, а она меня защитила. Это ты меня спасла своей молитвой... Воробышек мой маленький!

– Эливерт, мы тебя так ждали! – всхлипнула Граю. – Не уезжай больше никогда! Я опять буду молиться, чтобы ты навсегда остался. Пусть Великая Мать так сделает! А эрра Вириян… Она тоже за тебя молилась, я слышала. Ты зря думал, что она на тебя сердится. Она говорит, что ты ей подарил счастье. Это я – счастье! – гордо доложила девочка.

– Знаю, цыплёнок, знаю. Ты – единственное настоящее счастье на всём белом свете! – рассмеялся Эливерт.

«Милосердная, да разве я заслужил это? Как же мне благодарить тебя за твою милость, Всепрощающая? За то, что не отняла у меня жизнь. За то, что позволила снова лицезреть этот мир и это небо. За то, что снова позволила увидеть эту девочку. За это хрупкое чудо в моих руках. Разве стою я этих чистых слёз? О, Светлые Небеса, неужели мне и впрямь нужно было сдохнуть, чтобы наконец прозреть и понять – все эти годы я и не жил вовсе?!»

– Один раз я знаешь, как напугалась! – насупившись, доложила Граю. – Мне сон приснился. Плохой сон. Я потом плакала, плакала… Мне приснилось, что ты упал.

Она посмотрела на него в упор, а Эливерт даже ответить не смог, поражённый этими словами.

– Там такая была большая яма, страшная! Я не знаю, как назвать… А внизу речка. Камни вот таку-у-ущие, больше дома! А ты на мосту. А потом он сломался. И ты упал прямо вниз, вместе с твоим Вороном! – Девочка посмотрела за спину атамана. – А где твой Ворон?

– А у меня теперь другой конь, – пожал плечами Эливерт, с трудом приходя в себя.

– Там ещё во сне была та красивая эрра – Дэини. И дядьки какие-то… И она так кричала! Страшно. Она испугалась, что ты совсем разбился. А я стояла с ней рядом на краю. И я тоже кричала. Я подумала, что ты умер. Как моя мама. И проснулась, и всё кричала и плакала, а эрра Вириян меня никак не могла успокоить! А потом она сказала, что это только сон. Что ты не мог умереть, потому как обещал мне, обещал вернуться. А ты всегда держишь слово. И я больше не боялась этого сна. Я просто ждала и молила за тебя Великую Мать. И ты приехал!

– Сон, моя девочка, – Эливерт снова прижал к себе Граю. – Конечно, это был просто сон. Вся моя жизнь – это просто плохой сон. Всё так... Обещал – приехал. А теперь вот я, здесь. Больше не будет никаких ночных кошмаров. Идём в дом? А то, гляди, как твоя вольница на