Мама кивнула.

– В прятки играть будете?

У Леши замерло все внутри. Он уже собирался спросить, откуда она знает, когда понял, что мама шутит.

– Как доведется, – печально улыбнулся Одинцов.

Валентина Игоревна подошла к сыну, обняла и поцеловала в лоб.

– Будь осторожен, сынок.

– Я постараюсь, мама.

Одинцов спускался вниз с тягостным ощущением, что сегодня все решится, сегодня игра закончится. Несмотря на то, что он был скорее статистом, чем непосредственным игроком, Леша чувствовал какую-то особую цель, предназначение. Как бы напыщенно это ни звучало, но он знал наверняка: пацан является ему не напрасно.

Треск раздался, когда Леша спустился на второй этаж. Он узнал этот звук. Если честно, узнал он его только потому, что несколько часов назад они говорили о фонарике «жук». Трещало так, будто кто-то все сильнее и сильнее давил на клавишу, приводящую в движение динамо-машинку. Леша шаг за шагом спускался вниз. Мальчишка сидел в углу между квартирами 50 и 51. Треск не прекратился, хотя руки мальчика были хорошо видны, и в них ничего не было. Пацана трясло. Он обнимал голые колени руками и дрожал. Когда он поднял глаза на Одинцова, раздражающий треск прекратился. Бледное лицо с синюшными дрожащими губами показалось Леше знакомым.

– Кто ты? – шепотом спросил Одинцов.

– Мне холодно, – выдохнул вместе с ледяным паром мальчик. – Мне холодно.

Одинцов шагнул к мальчику. Треск динамо-машинки раздался вновь. Короткий звук, скорее чтобы отпугнуть. Леша замер. Мальчишка трясся. Вдруг раздался новый звук. Это тоже был треск, но… Было похоже на звук ломающегося льда. Леша осмотрел ребенка и отшатнулся. Босые ноги мальчика были покрыты ледяной коркой и напоминали морской язык в глазури.

– Мне холодно, – повторил мальчик.

– Я вижу, – сказал Леша и подошел к ребенку, позабыв о собственной безопасности.

Он снял куртку, опустился на колени и закутал ноги ребенка.

– Сейчас будет лучше.

Леша попытался поднять мальчика, но тот вскочил сам и оттолкнул Одинцова.

– Нет! – завопил он.

Кожа на лице разошлась кровавыми ранами, превращая мальчика в монстра.

– Нет!

Глазурь на ногах раскололась и начала таять, но превращалась не в воду, а в кровавую жижу, которая в свою очередь закипала и, пузырясь, испарялась.

– Это не мое! – завизжал пацан. – Мне нужно мое!

– Что?! Что твое?! Чего ты хочешь?!

Одинцов подумал, что после этих слов призрак нападет на него, поэтому приготовился отразить атаку.

– Леша?..

– Сынок?..

Алексей дернулся. Мертвец исчез, только бурые пятна на бетонном полу напоминали о нем. Снизу поднималась Наташа, а наверху стояла мама. Обе не сводили глаз с Леши.

– Мама, все в порядке, – сказал Одинцов и направился к Наташе. – Иди домой, мы завтра поговорим.

Взял под руку Копылову и вывел из подъезда.

– Что там случилось? – спросила Наташа.

– Я кое-что понял.

Он все рассказал Наташе.

– Он дарил вам подарки… Или исполнял желания… только для того, чтобы вы догадались и подарили что-нибудь в ответ.

Это звучало обнадеживающе. Наташа даже почувствовала себя спасенной. И спаситель ее рядом.

– Осталось выяснить, что именно он хочет.

– У меня есть несколько идей. Почти всегда, когда он появляется, слышен звук фонарика…

– «Жук»?

– Да. И это раз. Конечно, это может быть идея мимо кассы, но… На этот случай есть две другие. ОН ходит босиком. Нужно купить обувку. Ну и какую-нибудь курточку. Он мне сказал там, на лестнице, что ему холодно.

Наташа молчала. Неужели так все просто? Просто нужно было быть немного учтивей и подарить что-нибудь мальчику взамен его подарка. Что-то было не так. Неравноценный какой-то обмен. Ладно, Катюшина блузка в обмен на сандальки, но любовь Одинцова на динамо-фонарь «жук» нельзя менять. Значит, ему нужно что-то большее. Может, ему нужна жизнь? Собственную жизнь, по понятным причинам, он вернуть не может. Но он может забрать чужую. И если в случае с блузкой Катюша могла отделаться курточкой и фонариком, то у Ритки, да и у нее самой не было никаких шансов.

– У нас есть шанс, – будто прочитав ее мысли, произнес Леша. – И мы им должны воспользоваться.

– Беда только, что времени у нас совсем не осталось.

Одинцов посмотрел на часы.

– «Реал» и «Касторама»[2], по-моему, круглосуточные. Сейчас нам больше «Реал» подошел бы. Там и фонарики, и куртки, и обувка имеется.

Наташа, говоря о времени, не совсем это имела в виду, но все равно согласилась. «Реал» так «Реал». За последнее время в их жизни столько произошло фантастического, что реал остался только в названиях.

Они купили все. Даже немного больше. Они не знали наверняка, что именно им поможет. Наташа взяла пазлы на 3000 деталей – грузовик с хромированной решеткой. Пистолет с пульками взял Леша. Он даже взял диск с фильмом «Человек-паук». Когда они подошли к кассам, до начала игры оставалось чуть больше часа. Настроение заметно улучшилось. Егор позвонил и сказал, что с квартирой все в порядке. Похоже, что все шло по плану. По их плану.

В квартиру Катюши они вошли без пятнадцати двенадцать. Закрыли дверь и прошли в зал. Егор поставил на место журнального столика стол с кухни. Наташа и Алексей выложили все, что купили, на стол и сели на диван. Они проделали все это в полнейшей тишине. Потом Копылова будто спохватилась, похлопала себя по карманам и достала какой-то клочок бумаги. Им оказалась салфетка из «Макдоналдса».

– Ребят, я повторю. Важно: игра должна длиться не больше трех часов, иначе дух будет слишком сильным, чтобы уйти.

Она замолчала, будто переваривала прочитанное.

– Не выходите из квартиры, в которой играете. Ведите себя тихо, когда прячетесь. Отключите всю технику. Когда вы бежите, не оборачивайтесь. Не засыпайте. И самое главное: не забудьте взять с собой по стакану соли. После игры рассыпьте ее по углам.

– Без пяти! – воскликнул Егор и побежал выключать везде свет.

Леша выключил свой телефон, а потом и Наташин. Копылова зажгла свечу. Она не понимала, зачем им проделывать те же действия, что и четыре дня назад. Они начинали игру заново? Но спрашивать об этом времени не было.

Егор забежал в комнату и сел рядом с Лешей. Огонек свечи колыхнулся.

– Телефон, – сказал Одинцов.

Егор похлопал себя по карманам. Мобильника не было.