Он так долго молчал, что боялся, что не найдет нужных слов, но слова находились, и люди слушали его, как всегда слушают чудаков: кто-то смеясь над его глупыми мыслями, кто-то веря ему больше, чем собственной матери. Те, кто верил, становились его попутчиками, другие – смотрели на него как на диковину, пугаясь и забавляясь одновременно. Он был непонятен им: ни речи его, ни странный вид очень увлеченного чем-то человека, ни те чудеса, что он творил повсюду.

А он всего лишь шел по своей тропе. По дороге, что выбрал сам, боясь своего Предназначения, но не отвергая его, а следуя тому, что выбрал. И чудеса творились сами собой, не потому, что в этом была цель, а потому, что он верил в себя, в свои возможности, в свою силу. Следуя своим путем, он повидал много людей: одни были к нему добры и откликались на его слова сердцем, другие превозносили его до небес, считая чем-то большим, чем человек, третьи были преисполнены зависти и ненавидели его за то, за что другие почитали, – за твердую веру в свой путь, в себя.

Он предчувствовал, что рано или поздно зависть людская обернется против него, но он так любил людей, так верил в них, как верит ребенок в неспособность человека осознанно свершать зло. Он был удивительно добрым человеком, и потому ему казалось, что все так же добры. А их зависть и ненависть – всего лишь от потерянности на пути к своей подлинности, которая не может быть злой. И он ошибался. Или нет?

Но нашлись в том краю люди, которые, позавидовав величию его мудрости и простоты, решили уничтожить его. Нашлись те, кто предал, и нашлись те, кто отрекся. У них не было его убежденности, и его вера не давала им достаточно сил. Пока он шел, они шли с ним, а не к себе, и потому так случилось.

Он опять остался один. Только теперь перед лицом надвигающейся смерти. С одиночеством он был знаком, но со смертью нет. Он был еще совсем не стар, а только мудр. Но мудрость не избавляла его от страха, который обвивал его, лишая силы. И тогда он снова взывал к небу, в надежде найти утешение, и не находил его. Небо молчало. Он мог уповать только на себя самого. Кто чувствовал, знает – это тяжелая ноша: когда не на кого опереться и никто не поможет. В тот момент он отдал бы все за простую жизнь плотника, но он уже не был им, он был великим, и его ждала великая смерть. Ношу смерти не разделить ни с кем. «Значит, таково мое Предназначение», – с тяжелой болью принял он то, что было. Выбор был совершен давно, теперь осталось только принять его со страхом, растерянностью, верой.

Людей сильно впечатлила его смерть, то, как он был верен себе, как прошел до конца свой путь: спотыкаясь, оглядываясь и обретая. Как умирал, продолжая верить в доброту даже тех, кто казнил его. Это сильно изменило их, и они не стали мириться с его смертью и оживили его в своих сердцах. Помнили о нем, писали, слагали легенды, молились ему. И теперь продолжают молиться, называя его Богом. Но кто знает, возможно, он был всего лишь Человеком, жившим на заре Времен, твердо верящим в свой путь, в людей, в Предназначение.

Я – детский психолог, и моя цель – помочь твоему ребенку. Если ты пришел ко мне, значит, ждешь помощи. Я готова тебе ее оказать. Но я не смогу и не намерена исправлять и изменять твоего ребенка. Не считаю это возможным и правильным. Я здесь для того, чтобы помочь вам преодолеть трудности, которые у вас возникли: у тебя, у него или у вас вместе.

Я не буду осуждать тебя. Мне не в чем тебя осуждать, потому что я знаю – ты любишь своего ребенка, иначе ты не был бы здесь. Я не буду критиковать способ твоего воспитания и давать тебе советы, потому что я понимаю – ты знаешь своего ребенка во многом лучше, чем я, потому что ты – его родитель и ты с ним каждый день с самого его рождения.

Я верю, что ты беспокоишься, тревожишься, возможно, страдаешь. И я от всего сердца сочувствую твоему страданию. Мне важно тебе сказать, и мне важно, чтобы ты меня услышал: «Я – не против тебя, я – за твоего ребенка. Он – мой клиент». Его страдания и переживания будут занимать меня больше всего. Я готова помогать и тебе, но для этого ты должен этого захотеть и озвучить. Мне важно от тебя услышать, что ты тоже готов работать над собой и получать помощь. Я готова тебе ее оказать.

Я хочу, чтобы ты знал: твой ребенок в процессе работы со мной может начать сильно тебя удивлять. Он может научиться выражать свою злость, и для него это будет большим освобождением и важным шагом к душевному здоровью, а тебя может озадачивать или раздражать. Он может начать задавать тебе «нескромные» вопросы: «Где мой папа?» или «Что будет со мной, когда я умру?». Это потом что я обсуждаю с ним важные для него темы и задаю ему нескромные вопросы, потому что знаю – ничто так не губительно для психики детей, чем семейные «скелеты в шкафу» или закрытые для обсуждения темы. Если тебя тревожит поведение твоего ребенка в процессе наших встреч, давай про это разговаривать, я готова.

Мне важно, чтобы ты знал: я неидеальна и могу тебе не нравиться. Ты тоже во мне можешь вызывать самые разные чувства. Но я принимаю тебя, неидеального, но живого. Все во мне будет протестовать, когда ты начнешь стремиться к идеальности, потому что это не лучшим образом отразится на твоем ребенке. А я – за него, ты помнишь? Я знаю, что ты – лучший родитель для него, и твое принятие этого факта может сильно нам помочь.

Мне важно, чтобы ты был моим союзником в помощи твоему ребенку. Я знаю, ты хочешь ему помочь, но иногда тебе мешают собственные чувства, твой собственный опыт детства, чей-то строгий взгляд на его воспитание. Тебе кажется, что ты что-то делаешь неправильно, и в то же время тебе так страшно в этом сознаться. Помни, я здесь не для того, чтобы обвинять тебя, а для того, чтобы честно взглянуть на то, что есть. Тебе, возможно, будет непросто во всем этом. Я понимаю. Но все же я призываю тебя сотрудничать: привозить своего ребенка вовремя, не оканчивать внезапно наши встречи только потому, что тебе надоело ездить с ним через весь город. Если ты посчитал, что встречи пора прекращать, предупреди меня об этом, чтобы я смогла проститься с твоим ребенком. Поверь мне, это очень важно и для него, и для меня. Незавершенность любого процесса оставляет открытым множество вопросов, а это вредно, поверь мне.

Ты вправе меня не слушать и делать все по-своему. Ведь за жизнь и будущее своего ребенка все равно отвечаешь ты, потому что ты – его родитель. Я как специалист отвечаю за то, что происходит с ним в моем кабинете. Тебе хотелось бы знать, помогу ли я твоему ребенку и сколько потребуется на это времени? Честно отвечу тебе: не знаю. Ведь твой ребенок – особенный и совсем не похож на остальных. Кому-то помогает один разговор, для кого-то мало нескольких лет. Все зависит от слишком многих факторов, которые иногда ни я, ни ты учесть не в состоянии. И если я пойму, что не справляюсь, я буду советоваться с коллегами, если и это не поможет, я честно скажу тебе об этом и направлю вас к другому специалисту.

Но я также честно хочу тебе сказать: я буду делать все, что могу, применять все свои знания и опыт, вкладывать всю душу для того, чтобы помочь твоему ребенку. Потому что я этого хочу, потому что я это умею, потому что я это выбрала и посвящаю этому свою профессиональную жизнь.