— Видчиняй! — донеслось из коридора.

Не перевелись еще хохлы на Руси.

Почтенный Янь Хуэй трясущимися руками открыл замок.

— Побачимо! — Румяный сержант в камуфляже, отстранив старика дулом автомата, ввалился в комнату.

Приготовившись к худшему, я наблюдал за ним в прорезь между створками ширмы. Ли, вцепившись в мои джинсы, стоял тихо, как сломанные часы.

Сержант жестом поманил Янь Хуэя.

— Прохаю ласково: гроши е?! — спросил он, озираясь через плечо.

— Моя не понимай! — пролепетал китаец-переводчик.

— Зовсим?! — ехидно поинтересовался сержант. — Мени щесь здаеться, що ты брешешь, китайчик!

Он ухватил старика за ворот и, подтянув к себе, показал ему кулак размером с аллигаторову грушу.

— Як зараз в ухо вдарю!

Я сделал невольное движение в его сторону, но тут в комнату заглянул еще один представитель силового ведомства.

— Чего тут у тебя, Василь?! — спросил он деловито.

— Та шо?! Вот ховался, бачишь?! — Василь встряхнул перепуганного китайца. — Треба вдарить зараз, щоб вин знав, як ховатись!

— Документы! — обратился вновь прибывший к старику. — Паспорт! Регистрационное удостоверение!

Пока второй боец разбирался с Янь Хуэем, сержант приступил к обыску.

— Тю! — воскликнул он, отодвигая в сторону ширму. — Щоб мне лопнули глаза! Це кто ж такий?! И шо з такими китайчиками роблють?!

Я убрал Ли за спину, и в следующую секунду беспечный сержант ухватился обеими руками за пах.

— Вин мени вдарил! — застонал он, с тревогой прислушиваясь к происходящим внутри него процессам. — Вин вдарил мени! — В голосе его прозвучала неподдельная мука. Значит, было за что переживать.

Я подхватил свою кожаную куртку, взлетел на подоконник, вынес плечом стекло и сиганул вниз. Второй этаж, конечно, не шестой, но колено я себе расшиб основательно.

— Тримай его, хлопцы! — неслось из разбитого окна. — Вин мени вдарил! Швидче тримай!

Прихрамывая на ушибленную ногу, я добежал до остановки и запрыгнул в отходящий троллейбус.

Преследователи мои коли и были, то остались где-то далеко позади.

— Меня выкурили! — сообщил я коротко Руслану, набрав на «мотороле» его номер и дождавшись отзыва. — Перезвоню, как оторвусь!

Вдаваться в подробности я не стал. Эпизод в общежитии подействовал на меня отрезвляюще. В очередной раз я убедился, что отсиживаться или убегать в моем положении — последнее дело. Того, кто бежит, когда-нибудь непременно догонят, и того, кто прячется, обязательно найдут. Лучшая защита — это нападение, как любят говорить футбольные тренеры. Банальность зачастую оттого и банальность, что верна по сути, а значит, и часто употребляема. Резкая смена тактики была для меня наивернейшим способом изменить в свою пользу развитие событий. Только быстрая контратака могла заставить моих противников совершать ошибки. Пусть не самих игроков, но подыгрывающих. А заодно я намерен был убедиться в существовании еще одного списка и, возможно, выйти через него на второго — если Маевский, разумеется, первый — «гроссмейстера». Искать концы надо было где-то в недрах родного банка. Резонно было предположить, что кто-то подобный Игорю Владиленовичу управляет загонщиками «с другой стороны доски», как назвал это Вайс. Хотя бы тот же Шибанов. Исходя из того, как Шибанов прокололся с моим «отъездом в Ялту» после знакомства моего с экспедитором «Третьего полюса», он и был в этой партии егерем номер два. Как бы иначе он узнал о моей идиотской реплике, брошенной Музыканту, когда я подсел в их поганое «такси»? Только от Галембы, которому Виктор Сергеевич доложил немедля о результатах проваленного покушения во всех подробностях. Или от Игоря Владиленовича, егеря номер один. Так или иначе, именно Шибанов бросился звонить Журенко с расспросами насчет моего предполагаемого отъезда в Крым. Чем себя с головой и выдал. Тогда я не догадывался о его роли во всей этой «шахматной» истории. Потому и не трогал его. Но это было тогда.

Проболтавшись, насколько позволяло ушибленное колено, до окончания рабочего дня в центре города, ровно в 18.00 я подошел к «Дека-Банку». Засиживаться лишнего на «производстве» Шибанов не любил. Это я знал по опыту совместной работы. Так и оказалось. Шибанов появился в стеклянных дверях банка, поднял каракулевый воротник пальто и направился к автостоянке. Верней, направились мы сразу оба, но только с разных сторон. Он шел чуть быстрей, а мне было идти чуть ближе, потому к машине мы подошли примерно одновременно. Правую руку я держал в кармане куртки. Большего разумному Шибанову и не требовалось. Ему не надо было демонстрировать пистолет, которого у меня, кстати, и не было. С Шибанова вполне хватило этой самой правой руки. Он молча открыл дверцы машины: сначала переднюю, затем и заднюю и жестом пригласил меня на посадку.

— Вот я и пришел, — сказал я, устраиваясь сзади. — Как договаривались.

— А мы договаривались? — Посмотрев в зеркальце, он встретился со мной взглядом. — Ну конечно! Как я мог забыть! Ведь это было всего пару месяцев назад.

Издевка в его тоне была деланной. Он, Шибанов, храбрился и бравировал.

— Давай без канители, — разъяснил я ему наши дальнейшие отношения. — Расскажешь про список — я тебя прощу и забуду. Нет — забудут все остальные. Плохих людей быстро забывают.

— Какой список?! — подобрался Шибанов.

Но ненадолго. Сперва собрался, а после сразу и разобрался. Как только переварил, что мне вообще про список известно.

— Ты все не так понял, Сашок! — повернулся он ко мне. — Не так все!

— А как мне тебя понимать, Шибанов, если ты молчишь? — пожал я плечами. — Ты скажи — я пойму.

— Я сам на крюке! — Губы у Шибанова задрожали. — У Караваева на меня такое, что век не отмыться!

— У Игоря Владиленовича? — догадался я самостоятельно.

Шибанов дернул подбородком.

— Я ему информацию на каждого подготовил! Потом сообразил только, что людей убирают! И все тех самых, кем он интересовался!

«Не врет!» — прикинул я. Не годился Шибанов на ту роль, что я ему сгоряча отвел. На нее вообще мало кто годился помимо Караваева. Мне вдруг стало ясно, что лишнего главного чистильщика я сам сочинил от избытка фантазии. Одного палача-распорядителя для «шахматистов» было вполне достаточно. Кто бы ни были они и как бы ни велики были их возможности, лишнего риска они бы избежали. Постарались бы избежать. А лишнее посвященное лицо — это и есть лишний риск. Значит, Караваев Игорь Владиленович снимал с доски равно как черные, так и белые фигуры. И второй список, если он существовал, следовательно, тоже находился у него.

— Ну, будь здоров, Шибанов. — Я открыл дверцу. — Можешь доложить своему гэбэшнику, что я заходил. Крест на холмик получишь. На шею вряд ли дадут.

— У меня семья, три дочки! — Шибанов совсем раскис. — Это же я тебе его сдал, Сашок! Если он узнает, мне хана!