А еще они имели самое простое практическое значение: служили маркировочными знаками, размечали территорию, утверждали присутствие человека, его рода-племени на этой земле.

В последние десятилетия ученые убедились в том, что традиция возведения памятников, подобных Стоунхенджу, имеет долгую историю. Тем интереснее посмотреть, как она зарождалась. Может быть, нам станет понятнее, для чего был сооружен знаменитый монумент, застывший среди равнины Солсбери.

В Центральной Европе свои «стоунхенджи» появились почти на две тысячи лет раньше, чем на Британских островах. Уже в V тысячелетии до нашей эры здесь возникают крупные церемониальные центры каменного века. Они принадлежат к старейшим памятникам монументальной архитектуры. Ученые спорят, для чего предназначались эти странные кольцевые сооружения, были ли они обсерваториями, храмами, жертвенниками или торжищами. И почему они были засыпаны землей через несколько столетий после их возведения?

Эти деревянные постройки – в отличие от Стоунхенджа – давно истлели и сровнялись с землей. Лишь с самолета можно обнаружить их следы. Их находят в последние десятилетия по всей Центральной Европе: в Чехии и Словакии, Венгрии и Польше, Баварии и Саксонии. Их насчитывается уже около трех с половиной сотен.

Однако, пожалуй, нигде их нет в таком количестве, как в федеральной земле Нижняя Австрия, где открыто около сорока таких построек. Большинство располагается к северу от Дуная. Как правило, расстояние между ними составляет лишь несколько километров. «Вот где когда-то был пуп Земли», – шутят археологи.

В эпоху неолита эта область Австрии была сравнительно плотно населена. Плодородные лёссовые почвы привлекали сюда людей. Своими каменными топорами те без устали вырубали деревья, засевали целину пшеницей-однозернянкой и полбой, а на лугах выпасали стада коров. Строили крытые дранкой дома, длина которых доходила до полусотни метров. Фирменным знаком местных мастеров – представителей лендельской культуры – была расписная керамика, расцвеченная красными и желтыми красками.

Их соседи из Германии предпочитали наносить на керамические изделия особые орнаменты – ленты из параллельных линий. Однако если эстетические вкусы и разнились, то архитектурные были схожи. На всей этой территории люди сооружали округлые постройки, опоясывая их кольцевыми рвами, палисадами и земляными валами (это словно предвещало неизбежное появление каменной твердыни Стоунхенджа!).

Эти постройки находились в центре поселений, занимавших несколько гектаров земли, составляли их ядро. Внезапно, за довольно короткое время, они появились повсюду, от Венгрии до Польши. Кажется, все племена, населявшие этот край, увлеклись подобным зодчеством.

Этот факт лишний раз свидетельствует, что в позднем каменном веке между племенами, населявшими Европу, установились тесные связи. Шесть с половиной тысяч лет назад на просторах Старого Света люди торговали друг с другом, пускаясь ради случайного профита в многодневный, опасный путь и подмечая все интересное у соседей, заимствуя их идеи. Не так ли и идея строительства сооружений, подобных Стоунхенджу, была в конце концов перенесена из континентальной Европы на Британские острова, чтобы воплотиться навеки в камне?

Назначение этих многочисленных построек по-прежнему не вполне ясно. Непонятно, и как зародилась подобная идея, где жили ее создатели.

Так, австрийский историк Герхард Трнка считает, что этот архитектурный стиль каменного века возник на территории Нижней Австрии, то есть в окрестности современной Вены. Однако точная датировка древнейших сооружений пока отсутствует. Судя по приблизительным оценкам, они появились везде почти одновременно – после 5000 года до нашей эры.

Одна из самых ранних построек такого рода возведена в Нижней Австрии, в местечке Шлец, около 6800 лет назад. Первое, что встречало человека, пришедшего сюда, – это огромный ров, опоясывающий постройку. Этот ров глубиной 4 метра и шириной 4,6 метра зияет, словно разверстая пасть, готовая поглотить любого нечестивца. Сюда нельзя приближаться профану; здесь сакральное место, куда имеют доступ лишь посвященные.

Порой подобные культовые постройки окружены не одним, а несколькими рвами (всего – до четырех). Их глубина может достигать 3-6 метров, а ширина – 4-10 метров. Они опоясывают круговое пространство диаметром от 40 до 160 метров. По-видимому, выбирая количество рвов, древние зодчие следовали своему вкусу или исходили из своих возможностей – из числа работников, имевшихся в наличии, а вот профиль рва был стандартным – V-образный, с заостренным скосом.

Встречаются и рвы не вполне правильной формы, но это, пожалуй, производственный брак. «Подобные сооружения лишь выглядят геометрически правильными, – отмечает немецкий археолог Харальд Штойбле. – Они идеально спланированы, но нередко исполнены халтурно». Порой они напоминают четырехугольники с закругленными углами.

Виной всему – организация дела. Ведь за работу брались сразу несколько групп строителей. Община выбирала десяток-другой самых достойных мужей. Им и предстояло в течение нескольких месяцев прорыть круговой ров протяженностью в пару сотен метров. Они начинали рыть его в нескольких местах и не всегда соразмеряли нужную траекторию и пропорции. Если же работали аккуратно, то дуги, прорытые ими, точно смыкались друг с другом.

Что ж, для общины было немалой жертвой откомандировать нескольких дюжих молодых людей ради того, чтобы все лето перелопачивать землю, – людей, которые так нужны на охоте и пахоте. Занятие землекопов было не из легких – пробивать в твердом грунте траншею, вооружившись лишь деревянными лопатами или костяными мотыгами. Такой ров, как в Шлеце, тридцать работников могли выкопать примерно за месяц. Правда, дождь размывал стенки рва – их надо было постоянно укреплять, вычерпывать раскисший грунт и заглаживать следы оползней. «Сизифов труд» – иначе не скажешь. А еще приходилось очищать ров от мусора. Ведь местные жители так и норовили бросить туда всякий хлам: черепки посуды, оленьи рога, отслужившие свое орудия, рыболовные крючки, ракушки, кости животных. «Наши предки чистюлями не были», – замечают археологи. Нам, впрочем, только лучше от того, что сохранились все эти многочисленные мелочи – детали быта человека той эпохи.

Через ров вело несколько узких мостков (не больше пяти). Идти по ним можно было лишь по двое, а то и вовсе гуськом.

Преодолев ров, посетитель встречал новую преграду – частокол, ограждавший внутреннее пространство. Высота его достигала двух-трех метров. Часто объект был опоясан сразу двумя кольцевыми частоколами, причем во внешнем ряду столбы были сомкнуты неплотно, и сквозь просветы виднелось внутреннее, сплошное, кольцо частокола. За него уже было не заглянуть – так плотно были пригнаны друг к другу столбы. Центральная часть сооружения – «святая святых» – оставалась недоступной постороннему взгляду, что привносило в обыденный пейзаж некую тайну.