— Рано скинул, тут еще половину не зашили.

— Дима, слушай, давай заканчивать, спать охота! Утром на работу же! Что, без лопатки не зашьешь?

— Да зашью, без проблем.

Через полчаса наложил последний шов, заклеил рану и вышел из операционной писать протокол операции. Не успел начать, как в ординаторскую вошла бледная Людмила Пахомова, наша операционная сестра, и сказала испуганно:

— Дмитрий Андреевич, лопатка пропала!

— Какая? — не понял я.

— Лопатка Ревердена!

— Ты уверена?

— Да, я весь инструмент собрала, ее нигде нет!

— А в тазике мусорном смотрела?

— Да все перерыла! Как сквозь землю провалилась! Вы ее в животе не оставили?

— В животе? Не знаю… Она же такая большая!

— Ну, и где она? Доктор, похоже, вы на самом деле ее оставили в животе. Помните, когда вы нос чесали? Она могла и в живот ускользнуть.

— Но Артур утверждает, что в тазик выкинул.

— Артур стоя спал, мог и не заметить.

— Ладно, где пациент?

— В операционной еще, Аркадий Ильич его будит.

— Люда, накрывай стол, надо быстро живот расшить, чтоб никто не заметил, я сделаю ревизию и постараюсь незаметно вытащить лопатку, если она, конечно, там.

— Да, там она! Больше негде! Только что вы Трошину скажете? Он же по всей больнице разнесет!

— Иди, разворачивай стол, Трошина беру на себя.

Аркадий Ильич Трошин, наш второй анестезиолог, уже вышел на пенсию, но дома не сидел, а продолжал работать и просто обожал сплетничать.

Я вошел в операционную. Больной еще не пробудился, и Трошин продолжал колдовать над ним.

— Аркадий Ильич, я дико извиняюсь, но, похоже, вам придется еще раз дать этому парню наркоз.

— А что такое? — встрепенулся анестезиолог.

— Да видите, по дренажу ничего не бежит, похоже, он сместился, надо поправить, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— А так нельзя?

— Аркадий Ильич, а как? Надо же к ложу уложить, а это только изнутри можно сделать. Да вы не беспокойтесь, я быстро! Полностью раскрывать не буду, сниму несколько швов, чтобы только рука пролезла, и на ощупь установлю! Пять минут.

— Ох, Дима, Дима! Ну и лопух же ты! Надо было проверить, как дренаж установил, когда из живота уходил, — начал бурчать старый анестезиолог.

— Да я быстренько! — заверил я и подмигнул медсестре.

Трошин дал наркоз, я снял треть швов и засунул руку в теплый живот. Шевеля пальцами, я начал аккуратно ощупывать мягкие органы. Стоп! Лопатка!

— Люда, — зашептал я медсестре, — отвлеки Ильича, кажется, нашел!

— Аркадий Ильич, вы не откроете мне кетгут? А то санитарка вышла, — подыграла мне Людмила.

— Конечно, конечно, Людочка! — отозвался Трошин и, передав маску анестезистке Вере, отошел от операционного стола.

Я мгновенно выудил злосчастную лопатку из тела и незаметно для всех скинул в тазик:

— Все, Аркадий Ильич! Готово! Установил!

— Так быстро? Молодец! Ну, давай зашивай!

Я закрыл операционную рану и, подавленный, отправился в ординаторскую. Меня догнала Людмила:

— Доктор, да не переживайте так! Все же обошлось!

— Да, обошлось, но я никогда не думал, что это произойдет со мной!

— Это жизнь, в ней всякое бывает.

— Теперь меня все засмеют!

— Дмитрий Андреич, мы никому не скажем. Кроме меня и Веры, никто не знает.

— Правда?

— Правда. Только вы больше не ругайте других хирургов.

— Каких?

— А помните, как вы злились на тех, кто забыл шприц и марлю?

— Помню…

— Ну и как?

— Как видишь, скверно. Все, больше не буду… Сам такой.

— Не убивайтесь так, вы же не специально забыли.

— Не специально, но все равно это ляп!

Этот случай научил меня не быть чересчур самоуверенным.

Однажды, около девяти утра, ко мне обратилась Нина, медсестра с терапии, молодая девушка, недавно вышедшая замуж. На ночном дежурстве она почувствовала недомогание, боли в животе и общую слабость. Вскоре боли прошли, но слабость сохранилась. При осмотре бросалась в глаза бледность ее кожи.

— Нина, ничего опасного не вижу, но надо срочно сдать анализ, пройти УЗИ брюшной полости и показаться гинекологу.

— Доктор, аппендицита нет?

— Ну, на аппендицит не похоже, но надо исключить внематочную беременность.

— Ладно, сделаю УЗИ и анализы, а к гинекологу не пойду.

Нина сходила на УЗИ, врач выдал заключение, что беременность есть, но плод находится внутри матки, анализы тоже спокойные. Я еще раз осмотрел девушку:

— Нина, все же мне твой живот не нравится, что-то в нем не так. Давай положим тебя в отделение, понаблюдаем?

— Дмитрий Андреевич, ну раз нет аппендицита и внематочной, я домой пойду. Я через дорогу живу, если хуже станет — сразу к вам прибегу.

— Ну, хорошо, — с сомнением в голосе отозвался я. — Иди домой. Но если что, сразу к нам!

Девушка ушла, а я отправился на прием. После обеда прибежала заведующая лаборатории:

— Дмитрий Андреич, у вас Нина Карпова, медсестра с терапии, сегодня была на приеме?

— Была, а что случилось?

— Вы ей анализы назначали?

— Назначал, кровь, мочу. Вроде нормальные.

— Да перепутали анализы! Сегодня две Карповы приходили анализы сдавать! В инфекционном отделении тоже Карпова работает, только Галя. Вам Галины анализы отдали, а вот Нины!

— Вот это да! — изумился я, разобрав анализы. — У нее ж гемоглобин 50, почти в три раза меньше нормы, похоже на внутреннее кровотечение.

— Я тоже так подумала, поэтому как увидела — сразу к вам!

— Надо немедленно кого-то за ней послать! Спасибо вам!

Я бросился к телефону, набрал заведующую терапии и в двух словах объяснил, в чем дело. Элеонора Потаповна Волгина среагировала на удивление быстро: послала старшую медсестру и санитарку домой к Нине. Не достучались, так ворвались, благо дверь была не закрыта: Нина от большой кровопотери легла на пол и стала засыпать.

На операции мы обнаружили внематочную беременность и около трех литров крови в животе. Оказалось, что маточная труба каким-то образом завернулась за матку и во время УЗИ спроецировалась как нормальная беременность. И путаница с анализами «помогла».

К счастью, все обошлось, Нину спасли.