И в этом рейсе на борту теплохода отдыхали две русские семьи. У одной пары было двое детей, у второй — трое. Они занимали две соседние каюты первого класса, которые располагались на передней части средней, второй, палубы. Держались русские всегда вместе, ни с кем близко не общались, и лишь их дети вовсю бегали по теплоходу со своими сверстниками, играя то в индейцев, то в пиратов, то просто плескаясь под присмотром корабельного спортивного инструктора в специальном детском бассейне.

Из всех развлечений взрослые русские предпочитали загорать на верхней палубе теплохода. Обычно обе пары, поставив свои шезлонги неподалеку друг от друга, лежали, жарясь на солнце, с книжками в руках, время от времени окунаясь в наполненный бирюзовой морской водой корабельный бассейн. По вечерам их чаще всего можно было видеть прогуливающимися вдоль борта теплохода. Ни на танцы, ни в бары, ни в игорный зал русские не ходили.

Не похоже, что это было связано с недостатком денег: будучи на стоянке в Нассау, одна из русских пар приобрела в местном ювелирном магазинчике жемчужное ожерелье за пять тысяч долларов. Не каждый на этом корабле мог себе позволить подобную покупку, а ведь здесь отдыхали вполне обеспеченные люди, и даже миллионеры.

Одна группа пассажиров поднялась на борт лайнера в Майами, другая — в столице Багамских Островов Нассау. Круиз продолжался в течение всех десяти месяцев туристического сезона, и поэтому пассажиры корабля сменялись не все сразу, а по скользящему графику.

В эти дни «Александр Пушкин» курсировал между Багамскими островами, время от времени давая возможность своим пассажирам сойти на берег и искупаться в высоких океанских волнах. Все остальные удовольствия туристам обеспечивались по полной программе непосредственно на борту лайнера. Русский экипаж теплохода был профессионален и вышколен.

Посетители нескольких корабельных баров всегда восторгались ловкостью барменов и изысканностью смешиваемых ими коктейлей; любителей потанцевать зажигательные латиноамериканские танцы очаровывал своим искусным исполнением небольшой оркестрик; массажисты, спортивные инструкторы, официанты и горничные — все без исключения — отлично владели английским языком, были вежливы и улыбались даже в семибалльные штормы.

Стоял обычный круизный день. На чистом, без единого облачка, синем небе вовсю светило солнце. Прямо за кормой, почти на самой линии горизонта, виднелись верхушки пальм близлежащего острова.

После завтрака туристы расползлись по теплоходу, занимая себя кто чем сможет. Оба семейства русских в полном составе, как всегда в это время (а они находились в плавании уже пятый день), отправились на верхнюю палубу получать солнечные ванны. Расположившись в уютных плетеных шезлонгах, мужчины играли в шахматы, а женщины предавались ленивой беседе. Их дети бегали неподалеку, у них сегодня появилась новая забава — воздушный змей, которого им помогал запускать в искрящееся синевой небо вахтенный матрос, дежуривший на палубе.

— И чего такого особенного ты нашла в этих аборигенах? — презрительно спрашивала одна из русских дам по имени Наташа у своей подруги. — Курчавые, всегда потные, пахнущие невесть чем… Тьфу! Ты, Люська, совсем обезумела от этих негров.

— А ты не заметила, какие они все пластичные? Посмотри, как они ходят, как танцуют, — одно загляденье! Посмотришь на него: ни живота, ни жиринки, одни мышцы. Представляешь, Наташ, какие они сексуальные?

— Ну знаешь, ты и впрямь — того! — Наталья повертела пальцем у виска. — Мне и Леши моего хватает, он вполне меня удовлетворяет. Они же, кроме танцев, ничего знать не хотят. Тупые все, как валенки! И ты тоже дура, если хоть на минуту допускаешь, что какой-то негр может быть лучше твоего мужа. Дура ты, набитая дура!

Отношения между подругами явно были неравными: Наталья откровенно помыкала Людмилой (она пренебрежительно звала ее Люськой). Впрочем, это касалось всех русских, с кем Наталье доводилось общаться. Несмотря на ее вовсе не сногсшибательную внешность, Наталья была донельзя самоуверенна, в ее поступках и речах проступала свойственная ей с раннего детства амбициозность и желание всем и всеми вокруг управлять. Близкие или давно знающие ее люди считали, что эти качества достались ей по наследству от отца. Но ее отец иногда умел быть обходительным и веселым, а дочь не умела, да и никогда не стремилась вызывать симпатию окружающих.

Любовь — всегда дело темное, непонятно, чем именно привлекала Наталья своего мужа Алексея, удивляло и то, что она, с ее типично мужским характером, завела двух детей. Правда, воспитывала своих сыновей Наталья в строгом духе; старший сын сейчас учился в классическом английском колледже, куда испокон веку принимали только мальчиков из «хороших» семей и где в сочетании с аристократическими манерами и глубокими знаниями воспитанники получали суровую школу жизни: содержали их в условиях, которые точнее всего можно было назвать спартанскими. Младший сын пока учился в одной из московских спецшкол. Сейчас они оба наслаждались непривычным комфортом и относительной свободой.

Наталья умудрялась помыкать и мужем. Он занимал высокий пост в одной из крупных государственных компаний. Поговаривали, что своим положением он обязан не собственным знаниям и уму, а отцу Натальи. В принципе такое могло быть. Однако семью подобные отношения между супругами не красили.

Их друзья — супруги Федор и Людмила — и их трое детей давно были знакомы с Натальей: Людмила училась с ней в одном классе. В отличие от обеспеченных Алексея и его супруги эта семья никогда бы не смогла себе позволить отдохнуть с таким комфортом, какой предоставлялся на «Александре Пушкине». По настоянию Натальи восемьдесят процентов стоимости тура для друзей оплатил ее муж.

— Там русских совсем не будет, я узнавала, — заявила мужу Наталья, когда он предложил ей в качестве отдыха морское путешествие. — Давай возьмем с собой Николаевых, а то я там совсем со скуки сдохну. Ну не с американцами же мне общаться! А тут все-таки свои, проверенные… Да не будь ты таким жмотом, еще заработаем. Папа мой пока еще в силе.

Алексей вынужден был согласиться и выложил за пятерых членов семьи Николаевых кругленькую сумму. Характерно и то, что самих Николаевых поставили в известность только тогда, когда была оплачена стоимость тура, виз и авиабилетов, — короче, их поставили перед фактом. И Николаевы не смогли устоять перед такой предлагаемой почти задарма роскошью. Правда, пришлось потратить отложенные на новый мебельный гарнитур деньги, но это же пустяки по сравнению с волшебством морского круиза.

Давно и превосходно зная натуру Натальи и ее стиль общения с окружающими, Николаевы все же не могли предположить, во что выльется им поездка на Багамы. Вечное понукание Натальи стало их повседневной пыткой: ведь они чувствовали, что обязаны Наталье своей поездкой, поэтому им из вежливости приходилось терпеть все ее грубости, мелкие придирки и капризы.

— Алексей, намажь-ка мне спину кремом! — приказала Наталья мужу. — Знаешь, у меня такое чувство, что с меня кожа скоро начнет слезать.

— А ты больше на солнце валяйся, — буркнул Алексей, отрываясь от сложного эндшпиля, в который его загнал муж Людмилы Федор.