– Шолом, – откликнулся продавец и обернулся к подсобке: – Хаим, тут какой-то поц из Америки. Обслужи его, а не рассиживайся как шлимазл.

Местная разновидность иврита впитала куда больше идиша и арабского, нежели государственный язык Израиля. Поэтому с пятого на десятое Артем с трудом понимал. Заспанный подросток в черном лапсердаке, с которого свисали две веревочки непонятного назначения, продефилировал к прилавку и спросил на отвратительном английском:

– Что купить мистер есть желать?

В этот момент крайне забавно выглядел старый еврей, который аж воспрянул от радости, что его талантливый мами выучил заморский язык и применяет в бизнесе.

Покупатель изволил пожелать energy repository. Слово выдалось трудное, поэтому Артем показал пальцами форму банки.

– Он накопитель магической энергии хочет, па!

Продавец расцвел. Надо же, перед самым закрытием на шабад Бог послал такого платежеспособного клиента. Тем более в его ауре ни капли магии. На столе появилась банка, идентичная изъятой у Аюба, и прозвучала цена, за которую в Иерусалиме можно купить небольшой дом.

– Is it a real Russian repository? – спросил клиент, с недоверием рассматривая товар.

– Риал-риал, – торопливо закивал Хаим. – Настоящая Раша.

Энергии в нем не меньше, чем в настоящем. Тут обмана нет. Но заклинание ее сохранения абсолютно не заводское, кустарное и от этого чрезвычайно «тугое». То есть тянуть из банки энергию удастся лишь с трудом и с потерями. Либо взорвать ее.

– А по-моему, ни хера не риал! – Артем перескочил на арабский: – Вот настоящая русская работа.

На стол шлепнулась банка, полученная у Дворжецкого в дипмиссии, правда, изрядно использованная.

– Теперь объясни, старый козел, почему попытался меня обмануть. И где берешь подделки?

Хозяин попробовал запустить защитную магию и с ужасом обнаружил, что его скромные магические способности блокированы начисто. Подумал обернуться к Хаиму, но сложно вертеть головой, когда крупный твердый кулак больно сжал бороду и подтянул к столу. Да и смысла нет. Боковым зрением торговец увидел, что сын замер, широко раскрыв глаза. Из раскрытого рта потекла струйка слюны.

– Не слышу ответа!

Незнакомец приблизился нос к носу практически вплотную, не брезгуя сильнейшим запахом переваренного чеснока, который щедро украсил тяжелое испуганное дыхание лавочника. Сминая ментальные защиты, в душу полез мерзкий, всепроникающий ужас. Понимая, что работает всего-навсего легкое заклятие баншьи, торговец не смог сдержаться и пустил предательскую теплую струю по ногам. Артем учуял, что в запаховом букете появилась свежая составляющая, и слегка отпустил бороду.

– Ну?

– Бог меня карает. Простите, уважаемый господин, не ту банку взял. Накажу заблудшую руку, чтобы не искушала другую.

– Скорее я оторву твою заблудшую голову. Где взял подделку?

– Не помню. Столько поставщиков… Больно!

– Ладно. Фамилия оптовика меня не сильно волнует. Лучше скажи, откуда энергия для зарядки?

– Не зна…

– Врешь! – Новый рывок за бороду и вопль баншьи в мозг. Торговец раскололся:

– Шмулик говорил, боевой снаряд у османов купил… Ай, больно!.. Таки позаимствовал. Оттуда в банки перекачивает. Но плохо запирает, ви таки знаете Шмулика, он негодный маг. Не знаете Шмулика? Ой вей! Тогда работайте со мной, старый Рабинович не обманет.

Из потока вранья Артем выделил, что относительно краденого снаряда торгаш не солгал. По крайней мере, версию «заимствованного» боеприпаса ему самому скормил вышеупомянутый поставщик. Но учитывая размах торговли, османская бомба должна быть сказочной мощности. Или просто сказкой, а в окрестностях Иерусалима работает источник. Маг спросил Рабиновича про него.

– Нет, клянусь бородой Авраама!

Покупатель сделал страшные глаза и тихо сказал с интонацией, отработанной в гопной юности на улицах Москвы:

– А если найду?

Торговец не ответил. Мочой завоняло сильнее.

– Последний вопрос, адон нихбад, – Артем издевательски назвал подследственного уважаемым господином. – Какую мне предложишь компенсацию за попытку обмануть и развести на большие деньги?

Предложения не последовало. Отдать хоть одну лиру жалко, не давать – страшно. Пусть сам страшный гость озвучит.

– Пятьдесят новых шекелей Израиля одной купюрой. В воскресенье зайду. Никуда не уходи.

Театральный щелчок пальцами, абсолютно ненужный в практической магии, и мами обрел подвижность. Хотя даже если он «Семь сорок» станцует, где взять израильские деньги за двое суток?

– До встречи.

Шутник вышел на улицу. Раввин в черном стукнул палкой по ставням магазинчика Рабиновича. Пора закрываться на еженедельный праздник священной субботы.

Можно, конечно, и Шмулику устроить легкий шмон[2]. Но лучше самому собрать доказательства.

Развеселенный сценой в лавке, Артем спустился вдоль крепостной стены, оставив слева знаменитую Храмовую гору, и вышел через ворота в сторону Кедронской долины. Масличная гора – одно из немногих мест, где не натыканы бедняцкие лачуги. На Елеонской горе находится одно из старейших в мире кладбищ, а уж сколько легенд связано с этим местечком, не счесть. Поэтому ни римляне, ни крестоносцы, ни мусульмане не посмели снести могильные плиты и заложить какое-нибудь строительство.

Он ввинтился в пространство меж двумя тесно стоящими камнями, став практически не видим безо всякой магии. Отдохнул, проглотил лепешку, запив водой из фляги, отметив про себя, что за такие сверхаскетические условия миссии командировочные должны быть побольше.

Неожиданно торкнуло чувство острого беспокойства. Артем просканировал окрестности – вблизи никаких аур, ни враждебных, ни нейтральных. Пристальное наблюдение за этим местом тоже не ощущается. А захороненные здесь библейские герои потеряли остатки биополевой активности тысячи лет назад.

Источник дискомфорта не здесь. С кем-то случилась беда? Он плюнул на предосторожности, вставил стамбульскую симку в смартфон и вошел в сеть. Глобальной системы вроде Интернета здесь нет. Пришлось вручную прописывать путь от турецкого сервера на варшавский и с него на русский. Вроде удалось, хотя до спуска в мир Тайной Москвы Артем клавишу Enter каждый раз искал несколько секунд. Вероника оказалась в чате.

«Привет. У тебя все ок?»

«Нет. Мама умерла в Америке».

«Оо. Соболезную и прочее. Почувствовал отсюда».