— Я… я их где-то потеряла. — Солгав, она покраснела еще сильнее, но не могла же она сказать ему, что очки ей не нужны и, наверное, никогда не были нужны. Она выглядела бы полной кретинкой!

— Гм-м, — произнес Джастин, нахмурив лоб. Эвелина удивленно взглянула на него. И тут Мэри оказалась права.

Джастин Пауэлл, который сидел за столом напротив нее, казался одновременно и знакомым, и чужим. Ее Джастин, тот Джастин, с которым она провела последние четыре недели, обычно говорил все, что приходило ему в голову, абсолютно игнорировал принятые в обществе любезное обхождение и титулы.

Ну что ж, нынешний Джастин, несомненно, обладал прежними качествами, но он выглядел холодным и твердым, как алмаз. Тогда как с ее Джастином было вдобавок уютно, как будто запиваешь теплый тост чаем.

— У вас здесь очаровательный дом, синьор Пауэлл, — похвалил стройный итальянский джентльмен синьор Коладарчи.

— Спасибо, — коротко ответил Джастин. — Вижу, у вас синяк на челюсти. Надеюсь, вы не слишком сильно ушиблись.

Синьор Коладарчи покраснел.

— У меня здесь родимое пятно.

— Вот как? — произнес явно разочарованный Джастин, погружая ложку в тарелку с супом.

— Леди Эвелина рассказала нам, что вы увлекаетесь орнитологией, — проговорила леди, сидевшая справа от Джастина.

— Это правда, — подтвердил Джастин, продолжая есть суп. Голландец откашлялся.

— Я тоже увлекаюсь орнитологией, гepp Пауэлл.

— Вот как? — без особого интереса отреагировал Джастин.

— Да. Но я не могу похвастать такими же достижениями, как у вас.

— Неужели? — пробормотал Джастин, гоняясь за крошечной луковкой у себя в тарелке. — Какие же достижения вы имеете в виду?

— Вы слишком скромны, сэр, если, открыв совершенно новую разновидность пернатых, не желаете похвастаться своим открытием.

— А-а, вот вы о чем. — Он откинулся на спинку стула, очень довольный собой. — Ну что ж, если быть абсолютно честным, то скорее она открыла меня. Она влетела ко мне в окно.

— Не может быть! Джастин поднял руку.

— Я говорю чистую правду. Она влетела прямо в окно. Как только я увидел ее, сразу понял, что она уникальна, а Уж когда услышал ее странную, настойчиво повторяющуюся песенку, я был полностью очарован.

— Поразительная история! — воскликнул голландец. — Леди Эвелина не могла вспомнить, как называется ваша новая разновидность.

Джастин некоторое время молчал. Потом взял стакан воды, стоящий рядом с тарелкой, отхлебнул глоток и неожиданно улыбнулся.

— Она называется бубо формоза Плюримус. — И, взглянув на Эвелину, добавил: — Малая.

— Вот как? Значит, новая разновидность бубо? По правде говоря, меня удивляет, что она влетела к вам в окно средь бела дня. Я считал, что она относится к ночным птицам.

— Впервые я встретил ее ночью, — согласился Джастин, явно сжалившись над голландцем.

— Извините. Я плохо помню латынь, — с сильным акцентом выговорила жена итальянского джентльмена. — Кажется, слово «формоза» означает «красивая»?

— Именно так, — свидетельствовал голландец.

— А «плюримус»?

— Боюсь, точные объяснения будут слишком скучны для присутствующих за столом, — уведомил Джастин, целуя ручку синьоры.

Она захихикала. У наблюдавшей за такой сценой Эвелины шевельнулось отнюдь не доброе чувство.

— Вы хотите сделать мне приятное, синьора, — продолжал Джастин, — притворяясь, что интересуетесь увлечением парочки таких еретиков, как мы с герром…

— Деккером, — подсказал голландец, явно не возражая против того, что его назвали еретиком.

—…как мы с герром Деккером.

— Вы очень любезны, мистер Пауэлл, — заметила миссис Вандервурт, — а также скромны.

Поскольку скромность не относилась к числу качеств, которые Эвелина приписала бы Джастину, она рта не открывала и лишь пытливо вглядывалась в него. Он выступал в своей обычной роли человека общительного и любезного.

Эвелина не сразу поняла важность своего наблюдения. Потом до нее дошло, что Джастин играет роль. Она видела, как ему она без труда дается. Он вежливо улыбался, флиртовал без малейших угрызений совести и говорил, растягивая слова, в возмутительной манере выпускников одной из престижных частных школ.

—…за все следует поблагодарить леди Эвелину. — Услышав свое имя, задумавшаяся Эвелина вздрогнула. На нее, улыбаясь, смотрела миссис Вандервурт. — Все здесь сделано по ее плану и под ее наблюдением и все заслуживает восхищения.

Эвелина опустила глаза, изобразив скромницу. «Изобразив» — потому что здесь действительно было чем восхититься. Чтобы появились шелковые цветы, лепные украшения и валуны из папье-маше, ей пришлось запугивать, уговаривать, угрожать, умолять и обманывать.

— Спасибо.

— Жду не дождусь, когда смогу увидеть все своими глазами! — воскликнула синьора Коладарчи.

— Придется подождать до бракосочетания, — сказала миссис Вандервурт. — Осталось всего два дня. — Она повернулась к Эвелине: — С трудом верится, что вам и талантливой мадемуазель Мольер удалось так много сделать. Теперь все готово, не так ли? Если бы только вовремя прибыл груз со свадебным подарком от моей будущей свекрови, тогда можно с облегчением вздохнуть.

Эвелина улыбнулась, радуясь тому, что может сообщить еще одну приятную новость:

— Думаю, он уже прибыл.

— Вот как? — произнесла миссис Вандервурт, поставив на стол стакан, из которого собиралась сделать глоток.

— Да, ящик прибыл в тот момент, когда мы все усаживались за обеденный стол.

Джастин насторожился:

— Его доставил со станции Силсби?

Она покачала головой:

— Нет. Груз доставили из Лондона в частном крытом фургоне прямо к черному ходу. Когда он прибыл, я как раз находилась в саду.

— С вами больше никто не присутствовал? — задал ей Джастин странный вопрос, причем выражение его лица стало сердитым.

— Из дома сразу же вышел Беверли. Он и расписался в получении груза.

— Вот и хорошо. — Джастин как будто расслабился.

— Должна пожаловаться вам, мистер Пауэлл, — строго добавила Эвелина, — что, когда я приказала отнести ящик в свою комнату, Беверли повел себя почти неприлично.

На самом деле поведение Беверли было из ряда вон выходящим. Он фактически попытался силой отобрать ящик водителя фургона. Уверяя, что прибыло таксодермическое оборудование для мистера Пауэлла, что маловероятно, если только Джастин не предполагает изготовить чучело слона. Ящик был слишком тяжел.