Может быть, это звучит несколько странно по отношению к кладбищу, но Пятницкое не лишено некоторого уюта. И даже не потому, что администрация здесь, очевидно, с большим усердием поддерживает порядок, нежели это делается на других московских кладбищах. Но старина, сохранившаяся на Пятницком лучше, чем на других его кладбищах-ровесниках, придает ему очаровательный вид заповедного некрополя…

Миусское кладбище

Миусское — самое маленькое из московских «чумных» кладбищ 1771 года. Оно и раньше было меньше прочих. А в последующие годы еще и урезалось по краям, — и теперь площадь его составляет всего шесть гектаров. Вообще, это кладбище сохранилось случайно. В 1800 году московское епархиальное начальство согласилось с представлением столичного главноначальствующего графа И. П. Салтыкова «Миюсское кладбище, по крайней ветхости церковного на нем строения и по неимению особого священника, уничтожить». Возродилось оно только спустя четверть века. В советское время его также не однажды собирались ликвидировать. Но что-то всегда мешало власти это сделать. Последний раз такой проект обсуждался в 1960-е годы.

И угроза ликвидации Миусского кладбища была тогда настолько реальна, что родственники погребенных здесь уже думали, куда им перезахоранивать прах своих покойных. К счастью, обошлось, — кладбища не тронули.

Но если сохранилась в основном сама территория Миусского кладбища, то старые захоронения здесь почти все исчезли. Из старых московских кладбищ Миусское теперь самое обновившееся. В то время как на большинстве других его «чумных» собратьев могилы XIX века не такая уж и редкость, на Миусском с трудом можно отыскать несколько камней начала XX века. Надгробий же конца XIX века просто считанные единицы.

Возможно, самая старая сохранившаяся здесь могила — историка М. Т. Каченовского. В центральной части кладбища, в глубине участка, едва заметные с дорожки, стоят две невысокие гранитные, пронизывающие кубы, колонны. На одной из них написано: Здесь погребено тело Михаила Трофимовича Каченовского заслуженного Профессора Императорского Московского университета действительного статского советника и кавалера. Родился 1 ноября 1775 года скончался 19 апреля 1842 года. Под соседней колонной лежит безвестный Коллежский асессор и кавалер Григорий Иванович Козинер, который скончался 3 июня 1860 года, 52 лет.

М. Т. Каченовский многие годы возглавлял выходивший в 1802–1830 годы в Москве журнал «Вестник Европы». В этом журнале дебютировал в 1814 году A.C. Пушкин. Но впоследствии Каченовский занял столь консервативную, скептическую позицию, что Пушкин, Жуковский, Вяземский, Батюшков, Грибоедов, Карамзин и другие известные авторы порвали с «Вестником». И в дальнейшем вели с ним полемику, носившую преимущественно пародийно-иронический характер. Это о Каченовском и его непотребном листе говорится в знаменитой пушкинской эпиграмме «Жив, жив Курилка!». Между тем «скептическая школа» Каченовского имела и до сих пор имеет для российской исторической науки очень большое значение. Научная деятельность Каченовского строилась на принципе строго критического отношения к летописям. Он не доверял древним летописным сказаниям, справедливо считая, что они часто «помрачены вымыслом». Поэтому он довольно жестко критиковал Карамзина, упрекая его в том, что первые главы «Истории государства Российского» это единственно переложение несторовской «Повести временных лет», довольно сомнительного источника, да и вся «История» — сочинение больше литературное, нежели научное историческое. Разумеется, в советское время деятельность верноподданного, «придворного» ученого Каченовского, не могла быть высоко оценена: он же был противником фрондирующих либералов «арзамасцев»! И Каченовский так с тех пор и почитается реакционером, обскурантом, курилкой-журналистом. Это подтверждает заброшенный, чудом сохранившейся памятник на его могиле. А ведь М. Т. Каченовский с 1837 года являлся ректором Московского университета. Казалось бы, для МГУ его могила должна быть святыней, почитаться, находиться на особом счету «альма-матер». В 2002 году исполнилось 160 лет со дня смерти бывшего профессора и ректора Московского университета М. Т. Каченовкого, но, насколько можно судить по состоянию его могилы, об этом никто не вспомнил.

Но, во всяком случае, могила Каченовского сохранилась. А вот могилы еще двух дореволюционных ученых бесследно исчезли. Не найти больше на кладбище места захоронения другого заслуженного профессора Московского университета — Федора Ивановича Синицына (1835–1907). Нет теперь могилы и крупного религиозного философа, писателя, заслуженного профессора Московской духовной академии Алексея Ивановича Введенского (1861–1913). Научная концепция А. И. Введенского заключалась в следующем: он считал, что философия каждого народа есть раскрытие веры этого народа. Немецкая философия отличается отвлеченностью, ее взаимоисключающие системы кладут в основу мира либо разум, либо волю, либо чувства, а такая исключительность, по мнению Введенского, приводила немецкую философию того времени к отказу от познания сущности вещей. Французская философия всегда сохраняла связь разума, воли и чувств, указывая путь проникновения в подлинную действительность и открывая познание духовной сущность из непосредственного опыта. Русская же философия, как считал Введенский, это, прежде всего, философия православия, признающая первоначальной незыблемой истиной догму православного христианства и картину мира, созданную на этой почве.

На кладбище похоронен также депутат 2-й и 3-й Государственных дум от партии кадетов Николай Николаевич Кутлер (1858–1924). Прославился он, как один из крупнейших отечественных финансистов. Ему дважды удавалось сделать отечественную валюту одной из самых твердых и надежных в мире: первый раз по поручению С. Ю. Витте в 1997 году, второй раз — 1924-м, когда он помог советскому правительству подготовить денежную реформу и выпустить знаменитый золотой червонец.

В 1823 году на кладбище была построена церковь Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. После революции ее закрыли, и к тому времени, когда храмы стали возвращать верующим, церковь превратилась едва ли не в руины. В 1990-е годы она была исключительно отреставрирована и теперь, вместе с домами притча и другими постройками, образует уникальный комплекс — этакий уголок Москвы XIX века, отделенный от могил высокой каменной оградой. Если кто-то считает, что ему недостает мудрости или любви, если кто-то ищет веры и надежды, тому нужно непременно побывать в храме на Миусском кладбище и приложиться к образу святого семейства. Говорят, помогает.

В советские годы каких-то особенно выдающихся людей на Миусском кладбище не хоронили. Если степень престижности кладбища оценивать в соответствии с воинскими чинами похороненных там, то Миусское — это кладбище полковников и равных им по значению штатских. Есть, конечно, и редкие исключения. Похоронено здесь несколько профессоров, докторов наук, какие-то заслуженные люди культуры, спорта. На обочине одной из дорожек стоит довольно скромная белая мраморная дощечка. На ней надпись:

Здесь покоится великий русский библиограф

Топоров Андрей Дмитриевич.