Избегайте фанатизма. Не стоит соблюдать предложенный нами принцип сигнальных блоков неукоснительно. Не зацикливайтесь на тех сигналах, которые приведены в нашей книге. Не будьте излишне агрессивны во время проверки собеседника, в противном случае малейшая защитная реакция опрашиваемого — к примеру, непроизвольное вздрагивание век — будет воспринята вами как признак преднамеренной лжи.

Задавайте вопрос только в том случае, если уверены, что хотите услышать ответ.

Приведем пример. Наш хороший друг и коллега — будем называть его Ричард — много лет практиковал Схему и достиг высочайшего мастерства в умении выявлять ложь. Недавно врач сообщил Ричарду, что у того есть подозрение на раковую опухоль, и порекомендовал пройти биопсию[60]. Другой специалист, к которому обратился наш друг, выразил сомнение по поводу предполагаемого диагноза, поэтому мы имели все основания полагать, что никаких серьезных проблем со здоровьем у Ричарда нет.

Спустя одиннадцать дней мрачного ожидания после проведенной биопсии мужчина пришел к своему лечащему врачу. Войдя в кабинет и машинально обратив внимание на определенные черты поведения медсестры, Ричард почувствовал, что у доктора для него плохие новости.

Предчувствие стало еще отчетливее через две-три секунды, когда доктор произнес приветствие. Наш друг услышал и увидел такие интонационные и мимические изменения в поведении медика, которых раньше не было. Эти тревожные знаки говорили о том, что врач не желал в первые же секунды встречи говорить печальную правду.

Ричард знал, что когда человека подозревают в том, чего он не совершал, то обычно из его уст звучит краткое и четкое отрицание своей вины. В соответствии с этой же закономерностью, доктор, будь у него хорошие новости, сразу бы сообщил их, однако вместо этого он предложил Ричарду присесть и поинтересовался, быстро ли у того заживает рубец после биопсии.

Наверное, в нашей способности «сканировать» поведение собеседника есть что-то похожее на проклятие. Оно заключается в том, что нам часто удается узнать такую информацию, которую хотелось бы не знать вовсе или по крайней мере поскорее забыть. У каждого из нас есть надежды, желания, цели, из которых рождаются ожидания и которые влияют на наше восприятие поведения окружающих людей. Вот почему мы порой очень-очень хотим верить собеседнику, несмотря ни на что.

В повседневной жизни специалистов по распознаванию лжи возникают такие ситуации, когда трудно вести себя как беспристрастный аналитик и неумолимо стремиться к поиску правды. Человеческий фактор никто не отменял. И все же следует помнить, что выявление истинного положения вещей, в конечном счете, становится наилучшим результатом для всех участников того или иного события.

Что касается Ричарда, то его предположения и предчувствия подтвердились — у него обнаружили онкологическое заболевание. Это была шокирующая правда, но все-таки правда. И это стало еще одним напоминанием всем нам о том, что в первую очередь важно знать именно правду, какой бы ужасной она ни была. Наш друг не собирался прятать голову в песок. Узнав свой диагноз, Ричард получил четкое понимание, в каком направлении нужно действовать, чтобы одержать верх в борьбе с болезнью.

Одним летним днем в начале 1980-х Фил Хьюстон, зайдя в атриум штаб-квартиры ЦРУ и намереваясь провести очередную проверку на детекторе лжи, обратил внимание на большую эмблему ЦРУ, изображенную на мраморном полу вестибюля. Как бывало уже не раз, вид эмблемы пробудил в душе Фила два сильных чувства. Во-первых, наш коллега вспомнил, как гордится тем, что служит в Центральном разведывательном управлении, а во-вторых, не переставал удивляться, что его успешность практически напрямую зависит от человеческой лживости.

Ранний этап карьеры Фила был щедро сдобрен сложными экзаменами и нестандартными ситуациями, однако в тот день ему предстояло пройти, пожалуй, самое трудное из подобных испытаний.

Сотруднику Хьюстону было поручено провести собеседование с психологом, претендовавшим на должность в отделе медицинской службы ЦРУ. Мы будем называть его доктор Смит. Помимо прекрасного образования и богатого опыта доктор Смит отличался, как ни странно, раздражающей заносчивостью. И в нем было еще что-то такое отталкивающее, чего Фил для себя четко сформулировать не мог, но ясно ощущал. Привыкший доверять своему чутью, наш коллега морально приготовился к сложному разговору.

В ходе предтестовой беседы доктор Смит рассказал, что не виновен ни в каких преступных деяниях, кроме нескольких случаев употребления марихуаны в далеком прошлом. Однако Фил чувствовал нечестность проверяемого: тот явно нервничал, когда слышал вопросы, касающиеся возможных нарушений закона. Поэтому наш коллега сфокусировал все внимание на изменениях в поведении доктора Смита, которые возникали во время ответов на вопросы о предполагаемых криминальных намерениях или действиях. Так началось жесткое сражение между молодым, недостаточно опытным специалистом по проведению исследований на полиграфе и успешным психологом, за плечами которого, ни много ни мало, Лига Плюща[61].

Лишь спустя годы Фил смог сформировать исчерпывающее представление о психофизиологических изменениях того человека и полностью осознать суть каждого из замеченных сигналов. Стоит отметить, что Фил уже на раннем этапе своей карьеры чувствовал, что умеет эффективно распознавать ложную информацию. В дальнейшем эта способность получала регулярное подтверждение и вскоре превратилась во впечатляющий послужной список нашего коллеги.

И все-таки, мог ли Фил надеяться на победу в той схватке с маститым психологом, наверняка знавшим толк в обмане и других «играх разума»?

Что скрывал этот странный доктор Смит? Как долго был готов хранить свои тайны за семью печатями?

Фил был убежден, что опрашиваемый лгал о своей непричастности к каким бы то ни было преступным деяниям после достижения совершеннолетия. Именно на этой «проблемной зоне» и решил сосредоточить свои силы малоопытный сотрудник Хьюстон.

Прошло не так уж много времени до того момента, когда реакции доктора Смита начали выдавать его, а вскоре прозвучало и признание. Оказалось, несколько раз, занимаясь лечением людей, страдающих параличом нижних конечностей, психолог заявлял этим пациентам, что паралич лишь у них «в голове» и что, доверившись своему доктору, эти люди снова смогут ходить. Далее он помогал пациентам подняться и опереться о стену, а затем просил оттолкнуться от нее, и все это только для того, чтобы испытать удовольствие от наблюдения за беспомощным падением доверившихся ему людей.

Было очевидно, что этот, казалось бы, профессиональный сердцевед сам остро нуждался в психологической помощи. Филу удалось подтолкнуть доктора Смита к признанию с помощью правильно сформулированных вопросов, заданных в наиболее подходящие моменты беседы.