Готово.

Теперь, чтобы привести боевика в чувство, нужно повторить удар.

Во время неожиданной атаки спецназовцев оба террориста находились в паре шагов от окна выдачи багажа. Их позы и местоположение точно указывали, где именно скрывается неизвестный «ворошиловский» стрелок. Чтобы тот с испугу снова не начал палить, Ильин негромко предупредил его:

— Не стреляй, брат! Свои. — Быстро обернулся к товарищу: — Молодец Слон! Зови остальных. В темпе, в темпе!

— Кто — свои? — раздался приглушенный голос.

— Спецназ, — коротко ответил Чила. Склонившись над боевиком, он вздернул на нем штанину, рывком распахнул на груди черную куртку. Как и предполагал, увидел грубое голенище армейского сапога и солдатскую форму. Тварь! — выругался Ильин. — Оборотень гребаный.

— В натуре, спецназ?.. — Жулебин рискнул появиться в амбразуре, держа пистолет наготове. — Я подумал, «неуловимые мстители». — Когда он увидел спецназовцев, измазанных сажей, в майках и только что не в трусах, подумал: «Вот это „Альфа“!» — Братва, вас на счетчик поставили или как?

— Давай, Шарик, выбирайся из своей будки, — осадил приемщика Чила, освобождая боевика от пистолета-пулемета. — У меня поучишься подкалывать.

— В нату...

— В натуре, — перебил его Чила. — Для тебя работа найдется. Знаешь укромный уголок, где можно побеседовать с этим ублюдком?

Вместо ответа приемщик освободил металлическую скобу под прилавком, поднял решетку и выбрался наружу. Отшатнулся, когда грязный, как трубочист, спецназовец послал две короткие очереди из «ПП» туда, откуда он едва успел вылезти...

* * *

Жулебин указывал путь, вышагивая впереди группы. Гадкий Утенок и Лилипут тащили пленного, остальные трое спецназовцев, меняя позиции короткими перебежками, контролировали зал «технички», готовые отреагировать на любое движение, на любой шум.

«Укромное место», куда привел спецназовцев Жулебин, бойцам было хорошо знакомо: складское помещение «Погребка». «Спрятаться негде!» — снова ругнулся Чила. Приемщик тоже выругался:

— Блин, когда железную дверь-то успели поставить?..

Ильин, не теряя времени, отдал очередное распоряжение:

— Гений, Слон, Лилипут — берите под контроль выход. Дверь закрыть. Гадкий Утенок — проверь звукопроводимость. Вперед.

В экстремальной ситуации бойцы понимали друг друга с полуслова, с полужеста. Работали на доверии, держась вместе. И только сейчас им пришлось разбиться на две подгруппы — их разделил дверной стеклопакет. Хрупкая на вид преграда, но она вселила в души бойцов легкую тревогу. Разве что Слон, привыкший к «выполнению задач в одиночестве», не ощутил в груди этого тревожного чувства. Находясь на удалении от командира, Алексей тем не менее ощущал его призрачное присутствие: где-то совсем рядом, за спиной находится Чила, которому снайпер-разведчик доверял.

Слон занял позицию за будкой билетера, где несколько минут назад он вместе с Гадким Утенком страховал товарищей. И сейчас видел их. Гений и Лилипут также заняли свои старые места: Тропкин, находящийся ближе к снайперу, почти закрыл фигуру Лопатина. Сейчас его взгляд скользил по ступенькам, Лопатин же «отдыхал», не сводя глаз с напарника. Через минуту они поменяются, и уже Лилипут весь превратится в слух...

Через застекленную дверь Лилипут увидел Утенка. Тот махнул на всякий случай рукой и что-то сказал. Лопатин покачал головой: не слышу. И поднял большой палец. Утенок ответил тем же жестом и скрылся из виду.

— Готово, — Виталий появился перед командиром с докладом. — Они у лестницы и ничего не слышат.

— Встань за моей спиной, — кивнул бойцу Чила, — чтобы это чмо тебя видел.

Он рывком приподнял боевика и придал пока еще бесчувственному телу сидячее положение. Коротко замахнувшись, влепил ему хлесткую пощечину. И еще одну — тыльной стороной ладони. Боевик глянул на спецназовца мутным взглядом и открыл рот. Но снова сомкнул губы, тяжело сглотнув.

— Ну че, вояка? — приступил к горячей обработке Чила. — Захлопнул пасть — убрал рабочее место? Только языком можете, падлы! Ну, на кого ты выучился в полевых лагерях, на диверсанта, что ли? А кто на кого набрел — этому тебя не учили, гондон?

— Я...

Ильин несильно двинул его в челюсть.

— Че ты, еб-т-ать, якаешь? Все, бля, грузиться бесполезно, кончать тебя будем. Утенок, сколько у нас времени?

В этот раз Виталий Царенко понял командира по-своему:

— До хрена!

— Минута, короче, — подкорректировал бойца Ильин. Он резко толкнул боевика и оседлал его. — Все, Гриня: ку-ку. Утенок, принеси-ка водяры. Продемонстрируем этому гондону чеченскую национальную казнь. Не, брат, пасть не разевай, пить ты будешь жопой. Когда напьешься, закусишь стеклом.

Ильин проводил бойца взглядом и перевел его на боевика.

Чеченец истекал кровью. Пуля пробила ему грудину, и он дышал тяжело и прерывисто. На губах проступила кровавая пена. Ранение не смертельное, только кто ему поможет?

— А что дальше? — спросил Жулебин.

— Отнесем его назад, — ответил Николай.

Чила не мог процитировать Фазиля Искандера, который сказал, что сломать можно любого человека. А если не получилось, значит, ломали не в полную силу. Ильин не только понимал это, а знал наверняка. И умел ломать людей — жизнь, «о которой он ничего не знал», научила.

Информация, которую он получил от боевика, была на вес золота — иначе не скажешь. Николай ни разу не был на этом вокзале, но заставил себя представить первый зал ожидания. На выходе из торгово-сервисного этажа он находится справа. Ряды скамей для пассажиров расположены параллельно киоскам, вклинившимся между четырьмя лифтами, и залу игровых автоматов все с теми же застекленными стенами-перегородками.

«Одиннадцать рядов...»

«Ты их считал, что ли?»

Конечно, раненый «язык» считал их, знал каждый уголок вокзала. Боевики занимали места и позиции согласно четко разработанному плану.

Кемаль не запрещал заложникам пользоваться сотовыми телефонами. Наоборот, он требовал, чтобы заложники звонили родственникам, знакомым и призывали прийти на центральную площадь города на митинг — это тоже стало практикой. Кто-то, вероятно, сообщил приблизительное число террористов и места расположения взрывных устройств, и информация, наверное, дошла до руководства штаба по освобождению заложников. Это, конечно, ценные сведения. Но то, что среди заложников находятся смертницы, маскирующиеся под захваченных пассажиров, в штабе не догадывались. Может, недоумевали по поводу ухода чеченских террористов от еще одной традиции: это «пиковые дамы», своим облачением олицетворяющие смерть, одним лишь обликом наводящие смертельный ужас. Сейчас же они скрыли черные хламиды под модными куртками и дубленками, но разящей косы из рук не выпустили. Разящая коса с укороченной рукояткой. «РКСУ». Хорошее оружие. И название тоже.