– Кстати, я живу вон там, – сказал Тимур, показывая на ближайшее к торговому центру строение. – Восьмой этаж. И, кстати, дома сейчас никого нет. Не желаете чаю?

Я желала. Восьмой этаж? Я очень желала. Тем более, у меня к чаю было килограммов тридцать сладостей.

Парень, не веря своему счастью, повел меня домой. Был он слегка туповат и обладал слегка, да нет, даже не слегка завышенной самооценкой. Он ощущал мои вибрации, но ослепленный победой, списывал их на свое личное очарование. В прихожей гостеприимный хозяин предложил мне переобуться в домашние тапки. Я согласилась. Ноги устали от каблуков. Сумку с медом я оставила у стены, присела в глубокое кресло.

– Вереск? Это фамилия?! Красиво… «А мне костер не страшен, пусть со мною умрет моя святая тайна, мой вересковый мед»

Тимур болтал, слушая свой голос. Я заметила спрятанный между книжными корешками окуляр видеокамеры. Боже, какой тупица! Поцеловать его, что ли? Легонько, без особой страсти? Но вредить абсолютно постороннему человеку не хотелось.

Я прошлась взглядом по комнате, рассматривая семейные фотографии. У одной из них в голос рассмеялась. На ней Тимур стоял рядом со статной взрослой женщиной, в которой я узнала нашего главбуха Маргариту Александровну.

– Мама?

Он кивнул:

– В Египет отдыхать полетела. Так что хата гуляет.

– У тебя собака есть? – мне вдруг пришло в голову, что домашние животные моему плану могут помешать.

Он заверил, что нет. Тимур еще что-то говорил, я вообще не вслушивалась, я смотрела на его движения, на то, как он произносит фразы, на четкие, будто отработанные движения, которые за ними следовали. То, что он пытался со мной сделать, было сродни гипнозу. Ритм, дыхание, он постоянно мысленно сверялся с какой-то табличкой у себя в голове. Я поймала его прямой взгляд, резко наклонилась и взяла за руки:

– Смотри мне в глаза, мальчик. Тая-Таечка-Таисия говорит с тобой на твоем языке.

– Да, – он с усилием сглотнул. – Говори… те.

– Сиди здесь тихо, как мышка, Тая-Таечка-Таисия угостит тебя медом. Мед вкусный, полезный, сладкий…

Теперь я понимала, что имел в виду Рашук, когда говорил «продавить», ощущение, что я продавливаю какую-то мембрану, было почти осязаемым.

– Сиди, – ласково сказала я Тимуру, – до тех пор, пока я не скажу «Таисия Вереск». Тогда ты отомрешь и начнешь меня обрабатывать. Как это называется? То, что ты хотел со мной сделать?

– Пикап, – опять сглотнул Тимур. – Ты моя сотая цыпочка.

Я покачала головой. Интересно, Маргарита Александровна в курсе, чем ее чадо занимается?

– Замри, – велела я Тимуру и отправилась в ванную.

Планировка квартиры была стандартной.

Я заткнула сток умывальника и вылила туда пару баночек меда. Браслеты погрузились в жидкость полностью, все шесть. На полу появилось липкое пятно, текло из сумки, я стала перебирать банки, обнаружила несколько поврежденных, видимо, тонкая пластмасса растрескалась под весом других. Я пошла на кухню и, используя всю оказавшуюся чистой посуду, спасла драгоценную субстанцию. Когда посуда на кухне кончилась, я взяла супницу из сервиза, стоящего в горке в гостиной.

Пока я суетилась, браслеты опустошили умывальник, их было восемь. Я налила добавку и, воспользовавшись городским телефоном квартиры, позвонила Рашуку.

– Ну ты даешь! – выслушав мой отчет, расхохотался мальчишка. – Пикап, говоришь? Ха-ха! Это приключение у этого Казановы надолго охоту отобьет. Ты его поцеловала?

– Продавила, – сказала я с гордостью. – Я же не хочу его убивать.

– Адрес диктуй, я подъеду, когда освобожусь, хотя нет, адрес не нужно, я его уже нашел, пикапера твоего.

– А подъедешь ты зачем? Я вроде и без тебя справляюсь.

– Сколько уже браслетов?

– Восемь.

– А будет шестьдесят четыре. Сможешь их все одновременно на себя надеть? Вот тут тебе твой старый учитель и пригодится.

– Да нет, ты не понял. Я на самом деле рада. Конечно, подъезжай.

Рашук явился через сорок минут, позвонил в домофон и, когда я нажала клавишу подъездного замка, скомандовал кому-то вполголоса:

– Восьмой этаж, в лифт заносите.

Когда я открыла ему дверь квартиры, на лестничной клетке кроме Рашука обнаружилось десять картонных коробок.

– Доставщиков я отпустил. – Рашук вошел, потеснив меня плечом, – Так что давай, змейка, ручками поработай. Сила увеличилась?

– Увеличилась. – Я подняла первую коробку, в ней оказались плотно стоящие баночки с медом.

– Лишним не будет, – Рашук прошел в ванную комнату, пересчитал браслеты, остался доволен их количеством, потом прошел в гостиную, помахал растопыренными ладонями перед лицом замершего Тимура и тоже, кажется, остался доволен.

Время шло к вечеру, темнело поздно, но шарик солнца почти скрылся из вида.

– Идеальное место. – Рашук сидел в плетеном кресле на балконе и потягивал что-то неприятно-бурое, составленное из всех напитков, найденных им в баре.

– Что? – я выглянула из ванной комнаты.

Попотеть пришлось изрядно, браслеты размножались, мед исчезал, я складывала пустые баночки в пластиковый мусорный мешок, постепенно заполняя его.

– Говорю, место хорошее, – благостно повторил Рашук. – При хорошей оптике можно рассмотреть… Таисия. Надень-ка пару браслетов и иди сюда.

Я послушалась. Вечерний ветерок приятно холодил щеки.

– Смотри туда, – махнул рукой мальчишка. – Напрягись. Что видишь?

Я поднесла к вискам руки, браслеты звякнули на запястьях.

– Пентхаус снаружи, балюстраду, окна. Вон то окошко, узенькое такое, как бойница, четвертое, если справа считать. Это окно туалета, в котором я заложила бомбу.

– Великолепно.

Я опустила руки, «Пирамида» отдалилась, как будто я смотрела на нее в перевернутый бинокль.

– Что это было, Рашук?

– Доспех, это был доспех, девочка. И это здорово. Ты превосходишь самые смелые мои ожидания. Сколько браслетов уже готово?

– Шестьдесят.

– Успеваем. Меда много еще осталось?

– Пара коробок.

– Пойдем, я тебе помогу.

В четыре руки мы опустошили коробки, выливая мед прямо в ванну.

– Раздевайся, – буднично сказал мой учитель.

– Зачем?

– Затем, – он сдернул с моих плеч ковбойку. – Не стесняйся, поверь, за свою долгую жизнь я видел тысячи голых женщин и с каждой из них у меня могло быть больше, чем может быть с тобой.

Меда в ванне оказалось немного, можно сказать, на донышке. И, пока я снимала одежду, Рашук до упора открыл краны, добавляя туда воды.