Мне нравится смотреть на живых зверей и птиц.

Уходя в Анадырское, Атласов не ведал, что идёт к славе, и великие почести ему окажут в столице, и сам молодой государь Пётр Алексеевич узнает его имя, и пойдёт Владимир Владимирович на Камчатку во второй раз полным хозяином новой землицы российской.

И не знал он пока, что пятнадцать казаков, оставленные в Верхнекамчатском острожке во главе с Потапом Серюковым, проведут среди камчадалов три года, но после смены, на обратном пути в Анадырское, будут убиты восставшими коряками. Сам же Атласов снова шёл к Анадырскому – где мирно, где с боем, и суров, и опасен был его путь. В острог на Анадыре-реке 2 июля 1699 года вернулось всего пятнадцать казаков и четверо преданных юкагира. Прибавление в государеву казну было не слишком большим: соболей 330, красных лисиц 191, « лисиц сиводушатых 10», «да бобров морских камчадальских, каланами называемых, 10, и тех бобров никогда в вывозе к Москве не бывало», сообщил в одной из отписок якутскому воеводе анадырский приказчик Кобылев. Но прежде того он написал:»… пришел в Анадырское зимовье из новоприисканной камчадальской землицы, с новые реки Камчатки, пятидесятник Володимер Отласов…» Кстати, с 1695 г. по 1700 г. он прошел больше одиннадцати тысяч километров.

Из Якутска Атласов отправился с докладом в Москву. По пути, в Тобольске, он показал свои материалы С. У. Ремезову, составившему с его помощью один из детальных чертежей полуострова Камчатка. В Москве Атласов прожил с конца января по февраль 1701 года, тут с его слов записано несколько «скасок», в них содержатся первые сведения о природных особенностях Камчатки м народах, её населяющих. Кстати, академик Л. С. Берг отозвался об Атласове так: «Человек малообразованный, он… обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, и показания его… заключают массу ценнейших этнографических и географических данных. Ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII веков… не дает таких содержательных отчетов».

Да и царь Пётр Первый был в восторге от сведений, привезенных Атласовым. Ведь новые дальние земли и моря, омывающие Дальний Восток России, открывали дороги в восточные страны, в ту же Америку, а России необходимы были эти дороги.

В Москве Атласова назначили казачьим головой и снова послали на Камчатку. По дороге, на Ангаре, он захватил товары умершего русского купца. Если не знать всех обстоятельств, этот случай можно было бы назвать однозначно: грабеж. Однако в действительности Атласов забрал товаров, составив их опись, только на 100 рублей – ровно на ту сумму, которая была предоставлена ему руководством Сибирского приказа в награду за поход на Камчатку.

Наследники подали жалобу, и «камчатского Ермака», как назвал его великий Пушкин, после допроса под присмотром пристава направили на реку Лену для возвращения товаров, распроданных им с выгодой для себя. Но через несколько лет, после благополучного завершения следствия, Атласова оставили в ранге казачьего головы.

В те времена еще несколько групп казаков и «охочих людей» проникли на Камчатку, построили там Большерецкий и Нижнекамчатский остроги и принялись грабить и убивать камчадалов. Атласову поручили навести на полуострове порядок и «прежние вины заслуживать». Ему предоставлялась полная власть над казаками. Под угрозой смертной казни ему велено действовать «против иноземцев лаской и приветом» и обид никому не чинить. Но Атласов ещё даже не успел добраться до Анадырского острога, как на него уже посыпались доносы: казаки жаловались на его самовластие и жестокость.

На Камчатку он прибыл в июле 1707 года. Он понял, что многие казаки уже не ставят военную службу во главу угла. Они брали себе местных женщин в наложницы, а молодых парней – в холопы. Основные забавы состояли в играх – карточной и в зернь. Всё это происходило прямо в ясачной избе на полатях. На кон обычно ставили лисиц (одна шкура стоила рубль), а если дела у игрока шли плохо, то он и соболей не жалел, и холопей своих, и даже наложницу. Сверх ясачного сбора с аборигенов стали брать мзду: камчадалы теперь должны были «кормить» и сборщика, и подьячего, и толмача, и рядовых казаков.

Большерецкие камчадалы, недовольные увеличением ясака, взбунтовались. Они сожгли казачий острог, а всех служивых перебили. На Бобровом море тогда же был убит и ясачный сборщик с пятью своими помощниками. Атласова ещё и потому послали во второй раз на Камчатку, что надеялись: он усмирит аборигенов, ему было велено «прежние вины заслуживать, обтд никому не чинить и противу иноземцев строгости не употреблять, коли можно обойтись ласкою». Причем, ему было объявлено: если преступит эти наказы, то будет казнён.

Думал ли Атласов, что большая власть окажется не по силам ему, мужику крепкому и сметливому? Испортит она его, испоганит, и своеволие и корысть погубят славного первопроходца. Товарищей своих, с кем лиха хлебнул и счастья открытий отведал, палашом безвинно колоть станет – думал ли об этом? А станут служивые пенять ему за это, он заносчиво, руки на груди скрестив, ответит: государь, мол, вины за ним не поставит, хоть бы он всех казаков прирубил, и нечего указывать ему: желает – подарочную казну в свою пользу изымет, желает – всю медь переплавит в винокуренную посуду: большая прибыль от вина, любят его камчадалы, а что лис и соболей для жёнки своей Степаниды у иноземцев отбирает, так не наложница она ему, а законная половина, и не голой же ей по морозу бегать!

Особой ласки к «иноземцам» Атласов не испытывал. Приняв начальство над всеми камчатскими острогами, он немедленно, в августе 1707 года, отправил на Бобровое море семьдесят казаков под начальством Ивана Таратина. Им было велено примерно наказать убийц ясачных сборщиков. От Верхнего острога до Авачи отряд шёл без особых приключений, но возле Авачинской бухты дорогу ему преградили камчадальские воины. Их было около восьмисот человек. В сражении погибло шесть казаков, неприятель же был повержен. Иван Таратин взял в заложники трёх предводителей камчадалов, заставив их помогать выбивать ясак со строптивых сродственников. Отряд выполнил приказ Атласова. Но камчадалы затаили на русских злобу…

В декабре казаки, привыкшие к вольной жизни, взбунтовались, отрешили Атласова от власти, выбрали нового начальника и, чтобы оправдаться, послали в Якутск челобитные с жалобами на обиды со стороны Атласова, описали они и преступления, якобы совершенные им. Закоперщики бунта посадили начального человека в «казенку» (т. е. тюрьму), а имущество его отобрали в казну. Однако Атласов умудрился бежать из-под стражи и вскоре объявился в Нижнекамчатском. Тут он особо церемониться не стал и потребовал от местного приказчика сдачи острога под своё начало. Тот отказался.

Жалобы казаков, однако, произвели впечатление на якутского воеводу, который, конечно же, знал, что Владимир Атласов в гневе бывает чрезвычайно жесток и несправедлив. Он сообщил в Москву о дорожных жалобах на Атласова и направил в 1709 году на Камчатку приказчиком Петра Чирикова с отрядом в пятьдесят человек.

Корякские князьки уже давно не обожествляли мельгытангов. Они призывали своих соплеменников к войне против русских. В пути Чириков потерял в стычках с коряками тринадцать казаков. Прибыв на место, новый приказчик послал на реку Большую сорок казаков для усмирения южных камчадалов. Но воинов-аборигенов было гораздо больше, и они уже не боялись нападать на брыхтатынов[53], зная, что они обычные смертные, а не боги какие-нибудь. Восемь русских было убито, остальные почти все ранены. Целый месяц они сидели в осаде, окруженные камчадалами, и с трудом спаслись бегством.