– Но…

– Сиди тихо. Ты хотела слышать мой ответ, так что дай мне договорить. – Лукас умолк на секунду, пристально глядя на оранжевое пламя в камине. – Я не могу тебя отпустить. Я дал обещание другу и должен сдержать слово независимо ни от чего. Для меня это вопрос чести. Брандт знает, что ты сейчас под моим надзором. Но я не собираюсь отправлять тебя в тюрьму. Когда мы приехали сюда, я ему телеграфировал, что если он хочет предать тебя суду, пусть приезжает и сам отводит тебя в тюрьму. Моя работа закончена. Я могу указать ему тайное убежище преступников, но брать тех ребят ему тоже придется самому. И как только он прибудет, я сразу же отправляюсь в Индепенденс.

– А что ты… мы… будем делать, пока его нет?

– Ты можешь делать все, что тебе нравится, но под моим контролем. Без моего разрешения ты не покинешь свой дом.

– Понятно. Свободна, как птица в клетке из кованого железа.

– Или твой дом – или тюремная камера, – сказал Лукас, вставая с дивана с пустыми тарелками в руках. – Выбор за тобой, – добавил он и понес на кухню грязную посуду.

Когда он исчез за дверью, Меган прохныкала и в спину ему показала язык, совсем как ребенок.

Свобода. Можно идти куда угодно и делать что хочется. Только сначала нужно заручиться его разрешением или брать его с собой. Конечно, все-таки лучше, чем сидеть в тюрьме. Но черта с два она когда-нибудь будет там сидеть.

– Когда ты ожидаешь Брандта? – спросила она некоторое время спустя.

– Не раньше завтрашнего дня, – ответил Лукас. – Или к концу недели, если он получил отдельное поручение от железной дороги.

Меган отпила из чашки тепловатый кофе. Они с Лукасом сидели на противоположных концах дивана и больше смотрели на догорающие угли, нежели друг на друга. Если после его объявления о новом решении у нее едва не остановилось сердце, то сейчас она обнаружила, что ей трудно продолжать беседу с ним. Избегая смотреть ему в глаза, она позволяла себе лишь украдкой поглядывать в его сторону.

К чему такие встряски? Она уже приготовилась отсидеть в тюрьме, покуда тянется вся неразбериха. Но когда-то же все должно выясниться. До сегодняшнего дня она так и думала и жила себе счастливо – ну, если не счастливо, то по крайней мере примирилась со своей участью.

Но нет, ему надо было ввалиться в гостиную ее дома и снова перевернуть все с ног на голову. В точности как две недели назад, когда они оказались в бандитском логове. С такой же улыбочкой, чувственной и сладкой, как кленовый сироп. И с тем же недоверчивым подмигиванием своих синих глаз.

– А чем конкретно занимается твой Брандт?

– Он руководит службой безопасности в «Юнион Пасифик».

Меган возвела глаза к потолку.

– Это я и так знаю. А если бы не знала, так догадалась бы. Надо было видеть, как он вцепился в меня, когда расспрашивал о тех ограблениях. Он так на меня ярился, будто я оскорбила его, сравнив его родную мать с неуклюжим бородавочником. И что он так негодует из-за казенных денег? Можно подумать, что ограбления являются личным вызовом его мужскому достоинству.

– В какой-то степени так оно и есть. Как глава соответствующей службы он отвечает за порядок во время перевозок, безопасность людей и сохранность собственности. В свое время именно Брандт уговорил компанию использовать «Адамс экспресс» для доставки денег из Канзас-Сити в Атчисон. И поэтому теперь на него ополчилось все правление «Юнион Пасифик».

Меган покраснела, чувствуя себя виноватой перед Брандтом Донованом, которого считала нудным и тупоголовым «железнодорожником». Несправедливо делать выводы о человеке, если ты видела его единственный раз.

– Я не знала. В следующий раз, вероятно, надо будет перед ним извиниться. – Она вспомнила, как во время его первого визита без разбора швырялась словами. Но не только словами. Как бы ни было велико ее ожесточение против Брандта Донована, единственно правильным решением будет принести ему извинения. И поблагодарить за то, что он рекомендовал «Юнион Пасифик» использовать для перевозок дилижансы «Адамс экспресс».

Боже, сколько же людей запуталось в дебрях злосчастного происшествия! И как все тесно переплелось! Она и ее работа. Брандт и его работа. Лукас и его преследование Сайласа Скотта.

– Извинения не спасут тебя от тюрьмы. Брандт, если напал на след, пойдет на край земли, но не отстанет. И сколько бы ты ни махала ему ресницами, сколько бы ни хлопала глазами, ничего не изменится.

– Я и не собираюсь хлопать глазами. – Меган отставила свою чашку. – Я просто внесу кое-какие уточнения в те показания, которые давала у себя в конторе. Боюсь, что в тот раз мы не вполне хорошо поняли друг друга.

– Иначе и быть, не могло. Воображаю вас вместе. Все равно что разговор ягненка с волком. – Лукас помолчал секунду и добавил: – Разумеется, волк – ты. Бедный Брандт! Где уж ему выстоять против тебя, с твоим острым как бритва языком!

Меган гневно сверкнула глазами.

– Естественно, – продолжал Лукас, – мне придется его предупредить, чтобы он был настороже, когда повезет тебя в тюрьму. И чтобы он не думал, что все пройдет быстро и гладко, покажу ему свои синяки и шишки.

Она вскочила и сердито подбоченилась.

– Какие синяки и шишки?!

– Какие? – насмешливо сказал Лукас. – Ты думаешь, мне было легко вылезти в окно, когда ты убежала из гостиницы?

– Тупица! Я тебя не заставляла вылезать в окно. Для меня окно было единственным способом бежать, потому что ты запер меня в комнате. Ты когда-нибудь слышал о простой вещи, которая называется лестницей?

– Начнем с того, что в таких действиях с моей стороны не было бы надобности, если бы тебе хватило ума не убегать от меня! – закричал Лукас, поднявшись с дивана. Теперь они стояли посреди гостиной нос к носу.

– Зачем ты догонял меня? Я прекрасно обошлась бы без тебя.

– Не уверен. Думаю, что те три ковбоя могли бы осуществить свои неблаговидные планы.

– Я в состоянии сама о себе позаботиться. Я бы спокойно управилась с теми бандитами без твоей помощи.

– Мне так не показалось. Я помню, как они тебя окружили. Не думаю, чтобы они собирались водить хоровод вокруг розового куста.

– А твоя какая забота? – закричала Меган. – Какая тебе разница, застал бы ты меня живой или нет? Возможно, с мертвой пленницей было бы даже легче.

Лукас двинулся так быстро, что она даже вскрикнула от неожиданности, когда он схватил ее за руки. Его синие глаза, сделавшиеся темными, как тучи в грозу, выражали еле сдерживаемую ярость.

– Не смей так говорить, – сказал он прерывающимся голосом, с усилием проталкивая слова сквозь стиснутые зубы. Он забрал в ладонь ее подбородок и сжал чуть ли не до хруста. – Никогда не произноси таких слов.

У нее защемило сердце, когда вокруг его черных зрачков, как ей показалось, появился намек на влагу.