Кэти застыла. Воцарилась тишина. Абсолютная тишина. Кэти почувствовала себя несчастной, но еще более испуганной темнотой, которая, казалось, с каждой секундой становится гуще. Она слышала участившееся дыхание Дэна. Интересно, он на нее сердится? А темнота рассеется? А если она закроет глаза, не станет ли лучше? Она попыталась. Когда она открыла их, страх вновь кольнул ее.

— Извини, — прошептала она, придвигаясь ближе к Дэну, — я забыла…

— Все нормально, — прошептал он заботливо.

Она снова закрыла глаза и прижалась к его телу — так она могла представить, что он — это темнота.

— Э-э, — прошептала она, — и правда темно, да?

Она попыталась рассмеяться, но получилось нечто скорее похожее на всхлипы.

— У тебя ведь были ключи? — спросил Дэн.

— Да, — дрожащим голосом ответила она.

— Хорошо, — сказал Дэн.

— Я немного боюсь темноты, — призналась Кэти.

К своему удивлению, Кэти почувствовала, как Дэн обнял ее и начал ласково шептать, что все будет хорошо. Она почувствовала усталость и немного расслабилась, прижимаясь к Дэну. Он прижал ее лицо к своей груди, так что не слышал ее всхлипываний.

— Ладно, — шепнул он, — где ключи?

— В дверях, — тоненьким голоском ответила Кэти.

— Хорошо.

— С другой стороны двери, — после паузы сказала Кэти. И снова тишина. Ни один из них не двигался.

А потом Дэн вдруг отступил от нее.

— О господи, — сказал он, — а как же картошка фри?

— Не переживай, — прошептала Кэти, стоя с плотно закрытыми глазами, — все будет сделано. Не паникуй.

— Хорошо, — ответил он, — хорошо, я не буду паниковать из-за картошки, если ты не будешь паниковать из-за темноты.

— О господи, — снова задрожала она, и Дэн в очередной раз прижал ее к себе.

— Ладно, — сказал Дэн, — на чем мы остановились? Мы оба умные люди, мы придумаем, как отсюда выбраться.

— Угу, — пробормотала Кэти, стараясь не думать о темноте. — Угу, только я не могу сейчас думать.

— И я тоже, — с улыбкой в голосе сказал Дэн, — давай останемся здесь навсегда.

Кэти сразу же забыла о темноте, и ее тело охватил жар.

Тянулась долгая пауза, пока она думала, что, черт побери, можно ответить. Она слышала, как Дэн меланхолично вздохнул.

— Можно сказать, — грустно произнес он, — что теперь у меня веская причина не находиться на работе.

— Не говори так, — сказала Кэти, все так же с закрытыми глазами плотнее прижимаясь к нему, — а то будет массовая забастовка. И самое смешное, что это будет весело.

— Думаешь?

— Я съем свою шляпу, если неправа, — поклялась она.

— Спасибо, — ответил Дэн, — это много значит.

— У меня шляпа шоколадная, — сказала Кэти, — с кремовыми розочками сверху.

Дэн расхохотался серебристым смехом. Вибрация его тела передалась и Кэти. Особенно где-то в районе бедер. Если бы у нее под ногами не было мешка с картошкой, она бы упала на пол. Его смех постепенно затих, и воцарилась тишина. Тишина долгая, как никогда. Она просто длилась и длилась.

Это была та тишина, в которой девушка может задуматься о ситуации и задать себе несколько строгих вопросов. Как, например: где именно находятся некоторые части тела ее босса. Что подразумевало еще один вопрос: а где именно находятся ее собственные части тела? И естественно, сразу же возникал следующий вопрос: как повели бы себя его девушка или ее парень, если бы вошли сейчас и увидели их. И как бы они объяснили им, что происходит? Впрочем, это было неважно, потому что дверь все еще оставалась плотно закрыта.

Но был вопрос, на который нужно было дать ответ. Она чувствовала, как обе руки Дэна крепко обвиваются вокруг нее, а ладони гладят ее тело. Нет, нет, этого нельзя делать. Это неправильно. Неуместно. Он теснее прижимался к ней, рука проскальзывала между ног… Нет. Нельзя. Ни в коем случае. Хорошо, что дверь захлопнулась, но с другой стороны — ключ, она может распахнуться в любое время.

— Ну, — жизнерадостно сказала вдруг Кэти, отпрыгнув от Дэна, — конечно, теперь, когда у нас есть Пэтси, нас ничто не остановит.

Кэти открыла глаза. Да, темнота рассеивалась. И подвал казался больше, чем она помнила.

После небольшой паузы Дэн рассмеялся еще сильнее и тоже отступил от нее.

— Конечно же, я шутила, — сказала она, — насчет шляпы.

— Конечно, — отозвался он.

— Я в тебя верю.

Он не ответил.

— Ну, — рискнула она, внезапно ощутив желание высказаться, — я так понимаю, что это и был тот самый новый бизнес, ради приобретения которого ты так тяжело работал?

Она съежилась в темноте. Это было первое признание того, что они были знакомы раньше, и, насколько она помнила, они говорили об этом как раз перед их прекрасным поцелуем.

— Да, это так.

Он определенно не хотел об этом говорить. Ну, ладно. Можно остановиться и на шутках про шляпу. А потом он вдруг произнес:

— А я думал, ты работаешь школьным психологом.

— Что?

— Ты говорила, что ты школьный психолог.

— Да?

— Да.

— О нет, — рассмеялась Кэти, — я думала, что хочу им быть. Я склонна к излишнему энтузиазму, когда мне кажется, что я нашла работу своей мечты.

— А-а, — протянул Дэн.

— Я не могу решить, кем хочу быть. Так что я просто работаю официанткой, пока не решу.

— А-а.

— О господи! — вдруг воскликнула Кэти. — Ты, наверное, подумал, что я тебе солгала?

— Ну, что-то вроде этого.

— Нет, я не врала. В тот раз я действительно считала, что хочу быть школьным психологом.

— Понимаю.

Повисла пауза. Кэти внезапно застыдилась своей работы, будто прочитав его мысли.

— А почему ты… — начал было Дэн.

— Я не хочу ошибиться, — буркнула Кэти.

— Что?

— У меня есть друзья, — вздохнула Кэти, — работающие на дурацких работах, которые они сами для себя выбрали. Делают ксерокопии или готовят чай. Такое впечатление, что от них убегает жизнь. Они ненавидят свою работу, но не могут уйти с нее, потому что слишком заняты или устают, чтобы искать что-то новое. Кроме того, перемена мнения кажется им непостоянством. Я вижу, как они изнашиваются под гнетом всего этого, и я не хочу становиться такой же. У меня нормальные часы работы, и я могу решить, что мне делать дальше. Ну, по крайней мере, были нормальные часы работы. Но теперь мне это неважно, потому что я приобретаю опыт, потому что я всегда хотела заниматься ресторанным бизнесом…