Птах завел автобус и стал отъезжать задним ходом.

– И что они бросили им в окно? – спросил Долбушин.

– Я тут ни при чем, Альберт! Это были люди Тилля. Гони, Птах! Кажется, из подъезда выскочил этот псих со шнеппером!

Когда разлетелось стекло, Ул и Яра стояли у кроватки ребенка. Серебристый предмет подкатился к их ногам. Яра завизжала, прикрыв ребенка своим телом, хотя стекла уже не сыпались и осколки сюда не долетали. Ул, наклонившись, пристально разглядывал то, что лежало на полу.

– Что там? – крикнула Яра.

– Ничего, – сквозь зубы процедил Ул и рванул к окну.

Пращник и прикрывавший его берсерк успели скрыться. Наблюдая из-за шторы, Ул заметил в соседнем дворе белый микроавтобус и в мгновенном прозрении ненависти узнал его.

– Белдо! Убью собаку! – крикнул Ул и, схватив шнеппер, рванул на улицу.

Белый автобус был уже далеко. Пнуфами стрелять бесполезно. Но Ул все равно выстрелил, причем дважды. Первый пнуф не долетел, а вспышкой второго зацепило и словно скальпелем срезало мусор- ный бак.

Ул постоял немного, потом повернулся и пошел домой. Возвращался он медленно, будто вбивая ноги в ступени. Каждый шаг – одна завершенная мысль. Еще с улицы он связался с Родионом и Максом и попросил их срочно прибыть. Когда Ул поднялся в квартиру, Яра металась по комнате с ребенком на руках, и вид у нее был как у кошки, которая ищет место, куда спрятать котенка.

– Ты понял?! Видел, что нам бросили?! Детский череп! – крикнула она.

– Знаю, – сказал Ул.

– И что Белдо? Догнал ты его?

Ул мотнул головой.

– Собирайся, – приказал он отрывисто. – Думаю, придется срочно уезжать. Скоро здесь будут Родион и Макс. А я зайду к Кавалерии.

Он перезарядил шнеппер, насыпал в карман запасных пнуфов, сунул под мышку саперку и вышел. Вскоре Ул был уже у дома Кавалерии. В квартире он ее не нашел, только послушал у дверей лай Октавия. Попытался связаться по нерпи – тишина. Уже выходя из подъезда, Ул встретил Лохмушкина. Обнаженный нерв эпохи шел с пустым мусорным ведром.

– Это не просто ведро! – проблеял он, ведром делая в воздухе вращательные движения. – Это мой пропуск в новую, светлую, полную высоких энергий жизнь! Я решил не ставить себе больших целей, они пугают. А ставить ближайшие… Разбить длинный путь через жизненный лес на сотни коротких отрезков! Например, вынести мусор и сделать мир чище! Потом на протяжении часа не войти в Интернет и не выложить ни одной своей фотографии! Ведь это же подвиг!

– Погоди, – прервал его Ул. – Кавалерию не видел?

– Она в гараже, – Лохмушкин ткнул пальцем куда-то через дом. – Ты не знал, что у нас с Ивановым есть гараж? И вот мы решили поделиться нашим гаражом с хорошим человеком! Ведь это же тоже шаг в новую жизнь, нет?

– Гараж где? – спросил Ул.

– Налево, налево, еще раз налево, – для точности закрывая глаза и чертя по воздуху маршрут, сообщил Лохмушкин.

– За домом, что ли? – попытался представить Ул.

Лохмушкин хлопнул себя по лбу:

– Точно, за домом! Какая емкость фразы! И кто из нас двоих поэт?

Ул повернул три раза налево – и действительно оказался за домом. Здесь он увидел железный гараж с открытой дверью. Кавалерия, толкая бедром, пыталась выдвинуть зажатое между стеной и шкафом тяжелое кресло. Ул помог ей.

– Спасибо! Можно было львом, а я нерпь дома оставила! – поблагодарила Кавалерия, вытирая пот со лба. – Есть две ступени промежуточного предательства: гараж и дача. Это место ссылки для некогда дорогих вещей, которые неудобно выбросить сразу. Это, в принципе, как про меня! Как только я не смогла находиться в ШНыре, меня как бы выслали в гараж, а потом… – Кавалерия быстро взглянула на Ула, и впервые заметила его лицо. – Что такое? – спросила она быстро и совсем другим, уже не жалеющим себя, а готовым оказывать помощь голосом. – Ну!

Ул рассказал. Начало этой истории Кавалерии было уже известно, так что ее финал не занял много времени.

– Ну и что нам делать? – спросил Ул. – Уехать?

– Мм… – протянула Кавалерия. – Тебе не приходило в голову, что череп подбросили именно затем, чтобы вы уехали? И та история с эльбом, превратившимся в коляску… Тут цель скорее была испугать.

– То есть нам оставаться?

– Остаться Яра не сможет. Я хорошо ее знаю. Она будет волноваться, а постоянное волнение матери – это удар по ребенку, – сказала Кавалерия.

– Тогда что же?

– Уезжать, но не так, как хочет Гай, а сильным большим отрядом. И нужен кто-то опытный, кто его возглавит… Подобный Меркурию.

– Второго Меркурия нет, – сказал Ул.

Кавалерия помедлила с ответом.

– Есть, – ответила она. – Его зовут Боброк… Недавно он звонил мне. Предлагал, если что, помощь…

– Кто это? – ревниво спросил Ул. Ему не понравилось сравнение с Меркурием. Для него Меркурий был неповторим. Он считал, что и для Кавалерии тоже.

– Сложная биография. Бывший миражист, потом шныр… Неплохо нырял, а потом вдруг все бросил. Ушел в венды, перекочевал к пнуйцам… Долгие годы портил берсеркам кровь. Берсерки боялись его как огня. Но однажды Боброку не повезло – им прошибли каменную стену… Ни одной целой кости. Лехур до сих пор не понимает, как он выжил. Говорит, по тяжести ран, Боброк должен был умереть…

– И как он? – спросил Ул.

Кавалерия замялась:

– Полностью восстановиться ему не удалось. Поэтому физически он, конечно, не тот, что прежде. Но хорошо знает ведьмарей, эльбов и все их уловки. После смерти Меркурия опытнее Боброка никого нет…

– И Боброк согласится нам помогать?

– Надеюсь, да. Я спрошу. Но живет он далеко. Не исключено, что нам придется к нему лететь.

* * *

Ребенок спал в коляске. На кухонном столе лежали два заряженных арбалета. Родион и Макс играли в шашки.