Все молчали, царившую тишину нарушал лишь плач измученного подростка. Полина наклонилась к Наде и, обняв ее, поцеловала в макушку. Девочка зарыдала еще сильнее.

— Мы вас, наверное, на время покинем. — Полина встала и потянула Надю за руку, та, размазывая по лицу слезы другой рукой, послушно последовала за ней.

Первым нарушил затянувшееся молчание Чижевский:

— Я надеюсь, вы понимаете, ни о каком соучастии в убийстве здесь речи идти не может. Максимум недонесение, но в ее возрасте за это нет уголовной ответственности.

— Пожалуй, сейчас я с вами соглашусь, Александр Львович. — Реваев бросил взгляд на Крылову, та тоже кивнула. — Я не стал говорить этого заранее, но вчера нам наконец удалось разговорить этого сторожа, Туза. Так вот он дал показания, которые в целом подтверждают слова Нади. Какие-то мелкие расхождения в деталях есть, там было довольно темно, и он не все видел, но в целом картинка совпадает.

— А откуда он там вообще взялся, этот Туз? — недоуменно поднял брови адвокат. — Два часа ночи, а во дворе не протолкнуться было.

— Лето, — улыбнулся Реваев, — летом, знаете, порой не спится. Хочется выйти на улицу, постоять, посмотреть на звезды.

— Не знаю, — оттопырил нижнюю губу Чижевский, — я по ночам сплю крепко, независимо от времени года.

— Ну, как мне кажется, это свойственно всем адвокатам, — усмехнулся Реваев, — они все крепко спят по ночам.

— Вот вы это сейчас к чему? — возмутился Чижевский. — Вы на что намекаете? Я понимаю, вы не любите адвокатов, потому что мы мешаем вам творить беззаконие. Но вы обязаны держать свои антипатии при себе, а не выставлять их напоказ. Это, знаете ли, неэтично!

— Я опять соглашусь с вами, Александр Львович. — Реваев невозмутимо смотрел на Чижевского.

— Согласитесь с чем? — уточнил адвокат, опасаясь подвоха.

— А со всем, — улыбнулся ему полковник, — кстати, этому мальчику, Денису, потребуется хороший защитник. Вы, наверное, могли бы кого-то порекомендовать.

— Наверно, мог бы, — засуетился Чижевский, нашаривая в кармане смартфон, — сам я, конечно, не смогу, понимаете, конфликт интересов, но у нас есть просто замечательный молодой человек, очень толковый. Он мог бы представлять интересы этого мальчика. Здесь же, очевидно, нельзя квалифицировать как умышленное убийство. Первый раз Локтионов сам наткнулся на нож, а затем… — Чижевский на мгновение задумался, — затем мальчик защищался. Ох, — он сокрушенно покачал головой, — как у нас суды такое не любят. Превышение самообороны будет в любом случае, но с учетом того, что он несовершеннолетний, я думаю, можно даже рассчитывать на условный срок. Да уж, — он почесал щеку и взглянул на полковника уже иначе, — конечно, очень много будет зависеть от объективного расследования. Я ведь могу рассчитывать…

— Да, — перебил его Реваев, — вы можете рассчитывать. Расследование будет и внимательным и объективным, можете не сомневаться.

— Ну и замечательно, — обрадовался Чижевский, — я, с вашего позволения, тоже вас ненадолго покину, сделаю один звонок. Надо же обеспечить мальчика достойным адвокатом, — объяснил он, выходя из комнаты.

— А другого мальчика приличным гонораром, — пробормотала Крылова. — Интересно, сколько он у них потом забирает — половину?

— Вы уже думаете об адвокатуре? — с улыбкой поинтересовался Реваев.

— Ну что вы, Юрий Дмитриевич, куда я от вас денусь, — рассмеялась в ответ Крылова.

— Это хорошо, — кивнул полковник, — позвоните Георгию, пусть возьмет служебную машину и едет сюда. Я так понимаю, нам надо навестить Дениса.

— Один пусть едет? — уточнила Крылова.

— Ну конечно, отец мальчика мужчина шумный, но группа захвата нам вряд ли понадобится.

* * *

Два часа спустя Станислав Михайлович стоял у распахнутых ворот, провожая взглядом серый минивэн, увозящий его сына. Мощные толстые пальцы Егупова сжимались в кулаки все сильнее, однако пользы от этой силы не было никакой. Что мог сделать один человек, даже если это отец, любящий своего сына.

— Твари, какие же твари! — нарастающий комок в горле мешал говорить членораздельно, и, даже если бы кто-нибудь в эти минуты оказался рядом, он вряд ли бы смог разобрать вырывающийся изо рта мужчины гневный рык, — твари, твари, твари! — Он с силой ударил кулаком по створке ворот, и она обиженно загудела в ответ.

* * *

Денис выглядел растерянным. Он испуганно озирался по сторонам, а когда увидел сопровождаемую Полиной и адвокатом Надю, смущенно улыбнулся и сделал шаг ей навстречу. Однако наручник, соединяющий его левую руку с правой рукой конвоира, тут же напомнил о себе.

— Стоим тихо, не дергаемся. — Голос сержанта прозвучал достаточно спокойно, однако Денис сжался, словно от удара, и отступил на свое прежнее место.

— Итак, — выступил вперед Реваев, — наш сотрудник, — он кивнул на Бочкарева, — выступит в роли Локтионова. В каком месте вы встретились? — Следователь повернулся к Наде: — Покажите точно.

Девочка взглянула на растущие вдоль тропинки кусты и уверенно махнула рукой, указывая место.

— Здесь, возле этой калины.

— Хорошо, — кивнул Реваев, и распорядился: — Встаньте так, как вы стояли в тот момент, когда Денис появился в первый раз.

Надя встала на указанное ею же место, Бочкарев расположился напротив нее.

— Теперь вы, — Реваев наконец взглянул на Дениса, — какие были ваши действия?

Денис, запинаясь, показал, с какой стороны он приблизился к Локтионову и куда впоследствии упал, после удара, нанесенного разъяренным мужчиной.

— Ваши дальнейшие действия?

Денис оглянулся на своего адвоката, словно ожидая подсказки, но тот сделал вид, что не заметил умоляющего взгляда.

— Я побежал, — наконец пробормотал подросток.

— Говорите громче, — жестко потребовал Реваев, — куда и зачем вы побежали?

— На террасу, я побежал на террасу, — быстро ответил Денис, — там, на столе, был большой кухонный нож. Я его схватил и вернулся обратно.

— Откуда вы знали, что там будет нож?

— Я не знал, — неуверенно ответил Денис, — так как-то само собой получилось. Наверное, подумал, что раз люди до этого за столом сидели, то там должно что-то быть.

— Само собой, значит, — хмыкнул Реваев и уже громче обратился к Бочкареву, но так, что могли слышать все присутствующие: — Видите, Дмитрий Евгеньевич, молодежь нынче какая пошла, все у них само собой выходит. Сам собой нож подвернулся, потом под него сам собой подвернулся человек. Не жизнь, а самсобойчик какой-то.

— Да у них у всех так, — согласился Бочкарев, — никто никогда ни в чем не виноват. Все случайно.

— Ну хорошо, — вздохнул Реваев, — рассказывайте, что у вас дальше вышло.