Бог хочет, чтобы я писал много. Он хочет, чтобы я поехал скоро в Париж и напечатал эти две книги. Я боюсь за их печатанье, ибо знаю, какой произведу скандал. Я знаю, что Бог мне поможет, а поэтому не боюсь. Я не могу писать, ибо моя рука задеревенела. Бог велит писать. Я пойду спать, если он мне прикажет. Я жду его приказаний…

Я поднялся наверх, уже было 5 часов. Я пошел в одевальную комнату и переоделся. По дороге я думал: «Где жена? В той ли комнате, где я должен спать, или в другой», – и я почувствовал дрожь в теле. Я дрожал, как сейчас. Я не могу писать, ибо дрожу от холода. Я не могу писать. Я поправляю буквы, ибо боюсь, что не поймут моего письма. Я хочу сказать, что я пошел в спальную, и когда вошел, то почувствовал холод раньше, чем увидел. Ее кровать была без подушек и открыта. Я ушел вниз, решив не спать. Я хотел записать мои впечатления. Я не могу писать, ибо чувствую холод во всем теле. Я прошу Бога мне помочь, ибо у меня рука болит и мне трудно писать. Я хочу писать хорошо.

Моя жена не спит, и я тоже. Она думает, а я чувствую. Я боюсь за нее. Я не знаю, что ей сказать завтра. Я не буду ни с кем говорить. Я буду завтра спать. Я хочу писать, но не могу. Я думаю. Я не чувствую, но я знаю, что Бог того хочет. Я не могу писать от холода. У меня пальцы коченеют. Я хочу сказать, что она не любит меня. Я опечален. Мне тяжело. Я знаю, что люди привыкают к печали, и я привыкну. Я боюсь привыкнуть к печали, ибо я знаю, что это смерть. Я пойду просить прощения, ибо я не хочу смерти. Я спрошу у нее прощение, но она меня не поймет, ибо будет думать, что я неправ. Я не боюсь быть неправым, но я боюсь ее смерти. Ее разум холодеет. Я мерзну. Я не могу писать. Я хочу сказать, что мне холодно. Я не могу писать. У меня пальцы окоченели. Я не могу писать. Мне жалко себя и ее. Я плачу. Я холоден. Я не чувствую. Я умираю. Я не Бог. Я зверь…

Я хочу спать, но Бог не велит. Я царапал бумагу, ибо я чувствовал себя зверем. Я не люблю бумаги. Я хищник. Я злой человек. Я не Бог, я зверь. Мне жалко себя и людей, подобных мне. Я не человек, а зверь. Я знаю, что скажут, что я злой, ибо я пишу вещи злые. Я злой, я злой и зверь хищный. У меня когти вострые. Я буду завтра царапать. Я чувствую себя злым. Я не хочу зла, но мне хотят зла. Я не хочу жалеть людей, которые хотят мне зла. Я не хочу зла, но мне хотят зла. Я не могу писать красиво, ибо я злой. Я не пишу спокойно. У меня рука нервная. Я нервен. Я злой и нервен. Я не могу быть спокойным. Я не хочу быть спокойным. Я буду злиться. Я есть негодяй. Я злей всех на свете. Я умею злиться. Я обозлил ее, а поэтому она ушла от меня. Я не могу писать, ибо я зол. Я зол, но не так, как другие злятся. Я злюсь с Богом. Я не буду гулять завтра. Я останусь дома. Я буду пить вино и пиво. Я буду есть мясо. Я буду смеяться. Я буду глуп. Я не хочу писать красиво, ибо я хочу, чтобы меня читали так, как я хочу. Я не могу больше писать.

Я встал в 3 часа дня. Я проснулся раньше. Я слышал разговор, но не понимал, кто говорит. Я понял гораздо позже. Я узнал голос Матери и мужа ее. Я понял, что они приехали. Я ждал, что мне Бог велит делать. Я ничего не делал, но я чувствовал скуку. Я понял в полчаса столько, что другой не понимает за всю жизнь. Я думал. Я думал с Богом. Я знал, что Бог меня любит, а поэтому не боялся делать то, что он мне велит. Я боялся смерти. Я был грустен. Я скучал. Мне было жалко жены. Она плакала. Я страдал. Я знал, что Бог хочет моих страданий. Я знал, что Бог хочет, чтобы я понял, что такое смерть. Я понял. Я ждал, что Бог мне повелит. Я не знал, надо ли мне проснуться или лежать. Я знаю, что Бог меня не обидит. Я страдал душою. Я хотел плакать. Я слышал рыдания моей жены. Я слышал смех моей жены. Я слышал угрозы Матери моей жены. Я плакал душою. Я смотрел на стену и видел бумажные обои. Я смотрел на лампу и видел стекло. Я смотрел в пространство и видел пустоту. Я плакал. Мне было грустно. Я не знал, что делать. Я хотел утешить мою жену, но Бог мне не велел. Я хотел смеяться, ибо почувствовал смех, но понял смерть и остановился. Я слышал, что говорят обо мне. Я понял, что все думают. Я стал скучать. Я хотел их развеселить. Я лежал и лежал. Мне было грустно. Я плакал душою. Я стал шевелиться и поднял ногу. Я почувствовал нерв в ноге. Я стал шевелить нервом. Я шевелил нервом пальца. Я понял, что большой палец нехорош, ибо у него нет нерва. Я понял смерть. Я двигал большим пальцем, а за ним двигались другие. Я понял, что у других пальцев нет нерва и они живут нервом от большого пальца. Я знаю, что многие ухаживают за ногами. Они обрезают мозоли. Я не имею мозолей, ибо я ухаживал больше. Я не поверил мозольным операторам и сам ковырял. Я понял, что ковыряние есть одно и то же, но разница та, что обрезанный мозоль растет скорее. Я решил покончить с мозолями, ибо они мне не давали покоя. Я жил в Венеции. Я снял сапоги и стал ходить босиком или в ночных туфлях. Я не любил туфлей, но я их носил по привычке. Я ношу теперь туфли, ибо их надо износить. Я не люблю сапоги, а поэтому ношу широкие танцевальные туфли. Я понял в Венеции, как можно истребить мозоли, и начал исполнять то, что мне казалось лучше. Я через несколько