заниматься онанизмом и спиритизмом. Я буду есть всех, кто мне попадет под руку. Я не остановлюсь ни перед чем. Я буду любить мать моей жены и моего ребенка. Я буду плакать, но я буду все делать, что мне Бог повелит. Я знаю, что все испугаются меня и заключат в сумасшедший дом, но мне все равно. Я не боюсь ничего. Я хочу смерти. Я пущу себе пулю в лоб, если того Бог захочет. Я буду готов на все. Я знаю, что Бог все это хочет для улучшения жизни, а поэтому буду его орудием. Уже второй час, а я не сплю. Я знаю, что люди должны днем работать, а я работаю ночью. Я знаю, что у меня завтра будут глаза красные. Мать моей жены испугается, ибо будет думать, что я сумасшедший. Я надеюсь, что меня посадят в сумасшедший дом. Я буду радоваться этому происшествию, ибо я люблю тиранить всех. Я нахожу наслаждение в тирании. Тирания есть мне вещь знакомая. Я знал одну собаку, называемую «Цитра». Эта собака была хорошая. Я ее испортил. Я ее приучил заниматься онанизмом об мою ногу. Я ее приучил уставать на моей ноге. Я любил эту собаку. Я проделывал все эти вещи, когда был мальчишкой. Я тоже делал, что собака, но рукой. Я уставал одновременно. Я знаю, что много девушек и женщин любят таким образом животных. Я знаю, что моя служанка Луиза занимается кошками. Я знаю, что моя кухарка занимается кошками. Я знаю, что все занимаются такого рода занятиями. Я знаю, что все маленькие собачонки испорчены. Я знаю одну венгерскую фамилию, в которой дочь занималась с гориллой. Горилла укусила ее в то место, в которое она употребляла. Обезьяна почувствовала злость, ибо женщина ее не поняла. Обезьяна животное глупое, а женщина хитрила с гориллой. Горилла ее укусила, а поэтому она умерла в ужасных мучениях. Я знаю, что многие кладут всякие сладости, чтобы животные лизали. Я знаю тех женщин, которым животные лизали. Я знаю людей, которые лижут. Я сам лизал моей жене. Я плакал, но лизал. Я знаю ужасные вещи, ибо я научился у Дягилева. Дягилев меня научил всему. Я был молод и я делал глупости, но я не хочу больше этими вещами заниматься. Я знаю, к чему все это приводит. Я видел женщин, которых употребляют мужчины по нескольку раз. Я сам употреблял мою жену до 5 раз в день. Я знаю, к чему приводит все это. Я не хочу больше делать эти вещи. Я знаю, что многие доктора прописывают, что человек должен употреблять свою жену каждый день. Я знаю, что все этому верят. Я знаю, что есть доктора, которые прописывают, что необходимо мужчине любить женщину, ибо без этого нельзя существовать. Я знаю, что люди занимаются этим только потому, что у них много ярения.

Я знаю много стихов на ярение. Ярение есть вещь ужасная. Я знаю, что священство занимается тем же. Я знаю, что церковь не запрещает похотливые похождения. Я знаю случай, когда моя жена с горничной должны были исповедываться, то их чуть не укрыли в подземелье в одной из лондонских церквей. Я забыл название церкви. Я скажу название после, ибо я спрошу мою жену. Я хочу ее употреблять с целью ребенка, а не ярения. Я не хочу яриться. Я не люблю яренья. Я хочу жить. Я буду яриться, если Бог будет того желать. Я знаю одного поэта, который писал много на русском языке о яреньи. Я сам много ярился на женщин. Я ярился много в Париже. В Париже много кокоток, а поэтому можно яриться. Я сейчас чувствую яренье, ибо Бог хочет мне дать понять, что такое яренье. Я не ярюсь довольно долго. Моя жена любит яриться на меня. Я не хочу яриться, ибо я знаю, что такое яренье. Я знаю, что мне скажут, что я скопец. Я не боюсь скопца, ибо я знаю его цели. Я не люблю скопца, ибо он вырезает свои яйца. Я знаю, что яйца выделяют семя, а поэтому не хочу их вырезать. Я люблю семя. Я хочу семя. Я есть семя. Я есть жизнь. Без семени не будет жизни. Я знаю, что многие немецкие профессора приказывают нарождаться, ибо им надо много солдат. Я знаю, что такое солдат. Я видел много изображений, и к тому у меня воображение сильное. Я знаю убийства солдат. Я знаю их мучения. Я видел в Венгрии поезд с немецкими ранеными. Я видел их лица. Я знаю, что профессора немецкие и другие не понимают смерти. Я знаю, что профессора есть глупые животные. Я знаю, что они глупы, ибо они потеряли чувство. Я знаю, что они потеряли глаза, ибо много читают глупостей. Я сочинил балет на музыку Штрауса Рихарда. Я сочинил этот балет в Нью-Йорке. Я его сочинил скоро. У меня требовали постановку в три недели. Я плакал и говорил, что не могу в три недели поставить этот балет, ибо это не по силам, тогда мне Отто Кан[23], директор-президент Метрополитена, сказал, что он не может больше дать времени. Он это говорил через посланного по делам театра господина Копикусса. Я согласился на предложение, ибо мне ничего не оставалось. Я знал, что если я не соглашусь, то у меня не будет денег на житье. Я решил и пошел на работу. Я работал, как вол. Я не имел устали. Я мало спал, я работал и работал. Моя жена видела мою работу и жалела меня. Я взял массажиста, ибо если он меня не отмассажировал, то я не мог бы продолжать моей работы. Я понял, что я умираю. Я велел делать костюмы в Америке у одного костюмера. Я ему объяснил все подробности. Он меня чувствовал. Я заказал декорации художнику Джонсону. Этот художник, казалось, меня понимал, но не чувствовал. Он все нервничал и нервничал. Я не нервничал. Я наслаждался. Я ему показал декорацию. Я ему велел принести книги той эпохи, которую надо было изображать. Он рисовал мне то, что я ему говорил. Его костюмные рисунки были лучше. У них была красочная жизнь. Я любил красочную жизнь. Он меня понял и идеи. Я ему показал, как надо искать идею. Он был благодарен, но все нервничал и нервничал. Он мне напоминает мою жену, которая всего боится. Я ему говорил: «Чего бояться, не надо бояться». Но он был нервен.