Молча, охваченные радостью и тихой печалью, подвигались они вперед сквозь знакомые джунгли. Под вечер до ушей Тарзана долетел слабый звук отдаленных голосов.

– Мы приближаемся к вазири, Джэн, – сказал он. – Я слышу их голоса впереди нас. Они, вероятно, сделали привал на ночь.

Через полчаса они подошли к толпе черных воинов, которых Басули созвал на войну против разбойников. С ними были женщины их племени, которых они нашли в деревне Ахмет-Зека. Посреди толпы рядом с Басули стояла высокая черная фигура, бросавшаяся в глаза даже среди великанов-Вазири. Это был Мугамби, которого Джэн Клейтон считала умершим под обгоревшими развалинами ее дома.

О, что это была за встреча! До поздней ночи пляски, песни и смех будили звонкое эхо темного леса. Вновь соединившиеся друзья без конца рассказывали друг другу о своих приключениях, своих битвах с дикими зверями и дикими людьми, и заря уже занималась, когда Басули в сотый раз описывал, как он с кучкой своих воинов наблюдал за битвой абиссинцев и разбойников, и как после того, когда разбойники бежали, они вылезли из тростников и унесли с собой драгоценные слитки, чтобы запрятать их в таком месте, где никогда не обнаружит их глаз никакого разбойника. Из их отдельных воспоминаний о бельгийце выяснилась истина относительно предательства Альберта Верпера. И только одна леди Грейсток нашла в нем кое-что достойное похвалы, но и ей самой трудно было связать его многочисленные гнусные поступки с единственным примером чести и благородства.

– Глубоко в сердце каждого человека заложено зерно справедливости, – сказал Тарзан. – Твое доверие больше даже, чем твоя беспомощность, пробудили на мгновение заснувшую совесть этого падшего человека. Этим одним поступком он искупил все.

* * *

Прошло несколько месяцев. С помощью золота Опара верные вазири восстановили разрушенные поместья Грейстоков. Жизнь обширной африканской фермы вошла в свое русло и потекла тихо и мирно, как до прихода Верпера и араба. Забыты были горе и невзгоды прошлого.

Впервые после долгих месяцев труда лорд Грейсток разрешил себе маленькое развлечение. Была устроена большая охота для того, чтобы преданные им труженики могли отпраздновать окончание своей работы.

Охота оказалась очень удачной, и через десять дней тяжело нагруженные охотники повернули обратно и направились к равнине Вазири.

Лорд и леди Грейсток с Мугамби и Басули ехали впереди колонны, смеясь и разговаривая между собой с той дружеской фамильярностью и свободой, которыми общность интересов связывает честных и умных людей каких бы то ни было рас и племен.

Вдруг лошадь Джэн Клейтон испуганно попятилась от какого-то предмета, спрятанного в траве лесной поляны. Зоркий глаз Тарзана искал объяснение испуга лошади.

– Что это? – воскликнул он, соскакивая с седла. Через минуту все четверо окружили кучку человеческих костей и череп, лежавшие в траве.

Тарзан нагнулся и поднял кожаную сумочку, которая лежала между обглоданными костями. Крик удивления сорвался с его губ, когда он прощупал маленькие круглые предметы внутри ее.

– Сокровища Опара! – воскликнул он, высоко поднимая сумочку. – А вот это – все, что осталось от Верпера! И он указал на кости у своих ног, Мугамби засмеялся.

– Взгляни-ка внутрь, Бвана, – проговорил он, – и ты увидишь, каковы сокровища Опара. Ты увидишь, за что бельгиец положил свою жизнь.

И чернокожий рассмеялся еще громче.

– Чему ты смеешься? – спросил Тарзан.

– Я наполнил сумочку бельгийца речными камешками, прежде чем убежал из лагеря абиссинцев. Я оставил бельгийцу простые камни и взял с собой то, что он украл у тебя. Открой сумочку – и ты увидишь.

Тарзан распутал ремешок, завязывавший сумочку, и насыпал горсточку камешков к себе на ладонь. Глаза Мугамби широко раскрылись от удивления, а Джэн Клейтон громко вскрикнула от восторга, когда из порыжевшей, истасканной сумочки посыпались блестящие, ярко сверкающие камешки.

– Сокровища Опара! – воскликнул Тарзан. – Но как попали они снова к Верперу?

Никто не мог ответить на этот вопрос, потому что Чолк и Верпер были мертвы, а кроме них никто этого не знал.

– Бедняга! – проговорил человек-обезьяна, вскакивая в седло. – Даже после смерти он вернул мне потерянное. Пусть же его грехи покоятся вместе с его костями!