Позвольте, я обрисую ситуацию, — холодно начинает она. — Вам известно, что если резолюция не пройдет, то это станет для меня черной меткой, отражающей мою неспособность к руководству. И потому вы убеждаете пятерых сенаторов проголосовать против резолюции, но в то же время защищаете себя, проголосовав за нее, — таким образом, мне нелегко в чем-то вас обвинить, не пытаясь искать во всем некий заговор.

Мне кажется, вы именно его и ищете.

Вы положили свои принципы на алтарь и принесли их в жертву.

Голос Вартола становится более раздраженным. Челюсть его раздваивается, язык дрожит.

Не стоит говорить со мной о жертвах, Канцлер. Ориш знает, что такое жертвы. Ориш знает, что такое отравить себя, ради того чтобы Империя не пожрала нас и нашу планету. Что вам об этом известно? Империя ведь так и не добралась до Чандрилы?

Да, но я добралась до Империи. Я сражалась с ними. Я теряла товарищей.

Но вы не теряли свою планету. Вы могли вести свое сражение. У моего народа такой роскоши не было. Сражение само пришло к нам. Нас поработили. Я смотрел, как нас заковывали в кандалы, как нас били, как начали хищнически лишать планету ее ресурсов. Наша планета, наш народ — все оказались под пятой Империи, пока мы не нашли способ обрести свободу.

Я никогда не отрицала упорства вашего народа.

Отрицали? Нет, вы попросту его не оценили. Вам не понять, что это значит. Я и другие оришены — мастера самопожертвования. Мы знаем цену жертвам. Мы знаем, для чего они нужны.

Так вот, значит, о чем речь? О жертвах? — спрашивает Мон. — Вы готовы обесценить наши военные усилия ради своего собственного завоевания Новой Республики? Пожертвовать собой, может быть, и благородно, сенатор. Но пожертвовать безопасностью всей Галактики? Это неприкрытая агрессия против нас, и я этого не п°терплю!

Толвар встает, нависая над Мон. Она пытается ничем Пе выдать, что ощущает исходящую от него угрозу, — он мог бы с легкостью ее раздавить, а затем выкинуть в космос, и на том все бы закончилось.

Не смейте мне этого говорить. У вас нет на это права. Возможно, правда в том, что меня больше всего заботит судьба возглавляемой вами Республики, — злобно шипит сенатор. — Вы слабы. Ваше правление чересчур бесхребетно и снисходительно. Что и продемонстрировал День освобождения.

Так, значит, вы и правда это сделали. Вы саботировали голосование.

Вартол не садится, а скорее падает на стул.

Не ждите от меня никаких признаний, — не глядя на Мон, почти пренебрежительно бросает оришен. — Я не намерен отдавать жизнь из-за ваших заговорщических фантазий.

Что ж, поговорим о другом заговоре. — Она раскрывает ладонь, покатывая на ней маленькое устройство. Наверху его — крошечный микрофон, а снизу тянется путаница обрезанных проводов.

Что это? — спрашивает сенатор, едва на него взглянув.

Вы сами знаете что. Подслушивающее устройство. Жучок.

Это вы так считаете.

Вы его подсадили.

Слишком серьезное обвинение. Полагаю, оно подкреплено доказательствами? — Вартол машет рукой, которая затем сжимается в кулак. — Да нет, конечно же. Всего лишь очередное голословное заявление от осажденной со всех сторон Мон Мотмы.

Вы все знали. Вы знали, что Империя на Джакку- Вы знали, что двое наших собирались полететь туда на «Соколе Тысячелетия», и помешали им. Гвардейцы, конечно, не признались бы, что это были вы, и они пытались заявлять, что «Соколу» помешала улететь я. Но они слушаются вас. У вас есть власть. Вы повсюду раскинули свои маленькие щупальца.

Вы ничего не можете доказать.

Верно. Не могу. Так что придется действовать старомодным способом — измутузить вас в кровавую кашу. — Ее глаза озорно вспыхивают. — На выборах, разумеется.

Хо-хо, удачи, Канцлер. Ваше драгоценное повторное голосование состоится утром, меньше чем через двенадцать часов. Скоро мы сядем; надеюсь, вы наскребете нужные вам голоса. Но времени все меньше.

Если бы только нашелся способ отложить голосование... — улыбается она.

Ха! Для этого вам должно хорошенько повезти.

Корабль вздрагивает, выходя из гиперпространства. За

иллюминатором голубые линии превращаются в точки, и они снова оказываются в глубоком космосе, но отсюда виден освещенный край планеты, на которой находится новый Сенат, — Накадия.

Прекрасная планета — Накадия, — говорит Мон.

Толвар Вартол что-то ворчит в ответ.

Любопытный факт насчет Накадии, — продолжает она. — Мы освободили их от Империи, и теперь они обеспечивают наши войска солидной долей продовольствия. В составе почвы есть что-то такое, благодаря чему на ней растут разнообразные жизненно важные злаки. Это девственная природа, способная снабжать нас едой в больших количествах. Голосование за то, чтобы объявить ее охраняемой планетой класса А, не вызвало никаких проблем. Вы голосовали за, как и мы все. Тогда мы были едины.

Уроки истории действенны, лишь если они интерес - ны, — отвечает Толвар. — А данный урок вовсе не таков, Канцлер.

~ Простите, что утомила вас. Мне он показался интересным.

Дверь в салон открывается. На пороге стоит узкоплечий оривтен — не охранник, а пилот в золотисто-красной форме и шлеме с поднятым забралом.

Сенатор, у нас проблема.

Вартол смотрит на пилота, затем на Канцлера, затем снова на пилота. Вид у него подозрительный — хорошо так и должно быть.

В чем дело?

Накадия не разрешает нам посадку.

Это еще почему?

Они говорят, что, согласно результатам предварительного сканирования, у нас на борту находится потенциально опасный сельскохозяйственный продукт.

Вартол поворачивается к Мон Мотме. Он уже догадывается, что это ее рук дело, и, естественно, он прав.

Канцлер... что вы сделали?

Вопрос звучит скорее как утверждение.

Изображая притворное замешательство, она достает

из складок одежды маленький, размером с ладонь, плод.

Ой-ой-ой! Только посмотрите! Маленький плод пта. Уже наполовину раздавленный. — Она разжимает большой и указательный пальцы, почти склеившиеся от коричневого липкого сока, капающего сквозь треснувшую кожицу темно-оранжевого фрукта. В сочащейся жиже видны семена. Важнее, однако, не жижа или семена, но запах плода, который уловили датчики корабля. А накадий- ские сканеры считывают показания датчиков всех прибывающих кораблей, и, соответственно... — Пта ведь запрещен на Накадии? Им придется полностью прочесать корабль и просканировать его на наличие других загрязнений. Ох... боюсь, задержка нас ждет немалая. А вы, сенатор? Не боитесь?

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Магическое число — пять.