на колени, а потом завалился вперед. Глаза его закатились. Гай медленно отошел к своему табурету, сел и молча улыбнулся. Наблюдавший за ним Рений вспомнил, что видел такую же улыбку на лице мальчика, которого вытащил из ледяной воды. Старик одобрительно кивнул, но Гай этого не заметил.

На какое-то время в зале повисла оглушительная тишина, а потом все выдохнули и разом заговорили. Правда, разговоры в основном сводились к удивленным вопросам и отборным ругательствам, посыпавшимся сразу после того, как легионеры поняли, что проиграли.

Марий подошел к распростертой фигуре, наклонился и потрогал шею. Все затихли. После короткой паузы он кивнул:

– Сердце бьется. Жить будет! Не надо было задирать подбородок.

Легионеры поприветствовали победителя, хотя и без особого энтузиазма.

Марий довольно усмехался:

– Если не потеряли аппетит, в обеденном зале вас ждет угощение. Веселью – ночь, а завтра нас ждут новые дела.

Децида привели в чувство и потащили прочь. Он мотал головой, как пьяный. Остальные потянулись следом, и Марк с Гаем остались с Марием. Рений не сдвинулся с места, как и Кабера, с любопытством наблюдавший за всем происходящим.

– Что ж, ребята, вы заработали мне кучу денег! – Марий расхохотался так, что даже затрясся от смеха, и ему пришлось опереться о стену. – Нет, ну и рожи у них были! Два безбородых юнца, и один сажает на задницу Фульвиона… – Он не договорил и снова зашелся смехом, а немного успокоившись, вытер слезы с раскрасневшегося лица.

Рений встал, все еще пошатываясь, подошел к ученикам и похлопал каждого по плечу.

– Вы начали делать себе имя, – негромко сказал он.

Глава 15

Ночь накануне триумфа выдалась далеко не спокойной: семь тысяч солдат и обозников, сопровождавших легион, как будто и не собирались спать. Гай сидел у лагерного костра и точил кинжал, оставшийся ему от отца. Лагерь располагался на равнине, примерно в пяти милях от городских ворот. Всю последнюю неделю люди полировали оружие, натирали воском кожаные доспехи, чинили одежду и чистили лошадей, бока которых в результате блестели, словно каштаны. Много и усердно занимались строевой подготовкой – ошибки не допускались, и никто не хотел остаться в лагере, когда остальные пойдут в Рим.

Солдаты гордились Марием и собой. Они нисколько не сомневались, что заслуживают триумфа.

Из темноты в круг света вышел и опустился на скамью Марк. Гай не улыбнулся другу и даже не взглянул на него, но точить кинжал перестал.

– Что слышно? – сердито спросил он, не поворачивая головы.

– Уезжаю завтра на рассвете. – Марк тоже смотрел в сторону. – Так оно и к лучшему, ты же понимаешь. Марий дал мне сопроводительное письмо в новую центурию. Хочешь посмотреть?

Гай кивнул, и Марк протянул свиток.

Карак, я рекомендую тебе этого молодого человека. Через несколько лет из него выйдет первоклассный солдат. Он быстр, у него хорошая голова. Парень обучался у Рения, который проводит его до твоего лагеря. Дай ему какое-нибудь назначение, как только он докажет, что справится. Он друг моего дома.

Марий. Первородный легион

– Хорошие слова. Что ж, удачи, – с горечью произнес Гай, возвращая письмо.

Марк фыркнул:

– Это не просто слова! Ты даже не представляешь, как для меня это важно. Разумеется, я хотел бы остаться с тобой, но ты будешь готовиться к политической карьере, займешь высокий пост в армии или какую-нибудь жреческую должность. У меня же нет ничего, кроме того, что я умею, да еще ума и снаряжения, подаренного Марием. Без его покровительства я мог бы рассчитывать разве что на место в храмовой страже. Теперь многое зависит от меня самого. Ты же не ставишь мне это в укор?

Гай повернулся к нему, и Марк удивился выражению злости на его лице.

– Да, я все понимаю! Просто не думал, что придется начинать жизнь в Риме в одиночку! Я думал, ты будешь рядом. Это и есть дружба.

Марк сильно сжал его руку:

– Ты – мой самый лучший друг навсегда. Если когда-нибудь буду нужен, только позови – я примчусь. Помнишь, о чем мы договорились, когда собирались в город? Что будем поддерживать друг друга и во всем друг другу доверять. Я дал эту клятву и ни разу ее не нарушил.

Гай по-прежнему смотрел только на огонь, и Марк убрал руку.

– Теперь Александрия твоя. – Он хотел, чтобы его слова прозвучали великодушно.

Гай даже засопел от негодования:

– Прощальный дар? Очень благородно. Ты слишком уродлив для нее, она сама мне вчера сказала. А терпит тебя только потому, что выглядит еще красивее рядом с твоей обезьяньей рожей.

Марк беззаботно кивнул:

– Ты прав, я нужен ей только для плотских утех. Можешь читать ей стихи, пока я поимею ее во всех положениях.

Гай негодующе хмыкнул, но потом медленно улыбнулся другу.

– Когда ты уедешь, позиции ей буду предлагать я. – Он ухмыльнулся, успев только подумать: какие позиции? Я знаю-то всего две. Впрочем, свое невежество Гай тщательно скрывал.

– После меня ты покажешься ей неуклюжим как вол. Опыта я тут набрался! Марий – человек щедрый.

Гай посмотрел на друга – интересно, сколько правды в его похвальбе? У девушек-рабынь дома Марк был любимчиком, и застать его на месте после заката удавалось нечасто.

Что касается самого Гая, то он просто не понимал, что на самом деле чувствует. Иногда он отчаянно желал Александрию, а иногда ему хотелось гоняться за девушками по коридорам, как это делал Марк. Гай знал, что если когда-нибудь попытается взять ее силой, как рабыню, то утратит уважение к себе. Такого рода развлечения нетрудно купить за серебряную монету. При одной лишь мысли о том, что Марк, возможно, уже получил то, о чем он только мечтал, его кровь закипала от ревности.

Его размышления прервал негромкий голос Марка.

– Когда станешь старше, тебе понадобятся друзья, люди, которым можно доверять. Мы оба видели, какую власть заимел твой дядя. Думаю, мы оба были бы не против попробовать ее на вкус.

Гай кивнул.

– И какая тогда будет тебе польза от нищего отпрыска городской шлюхи? В новом же легионе я сделаю себе имя, наживу состояние. Вот тогда-то мы и сможем строить настоящие планы на будущее.

– Понимаю. Я не забыл нашу клятву и сдержу ее. – Гай помолчал немного и тряхнул головой, отгоняя мысли об Александрии. – Где будешь служить?

– В Четвертом Македонском. Так что мы с Рением отправляемся в Грецию – на родину цивилизации, как о ней говорят. Так хочется побывать в чужих землях. Рассказывают, женщины там состязаются в беге голыми. Как представишь, голова пухнет. И не только голова…