– Не хочу, чтобы ты шла по жизни в одиночестве, Кэт. Да, я навязывала тебе мистера Баркера, да и других мужчин до него, но я мечтаю, чтобы ты была счастлива. Жизнь без мужа и детей будет невыносимо одинокой.

Кэт почувствовала теснение в груди, к глазам подступили слезы. Неожиданно ей стало жаль мать. Какое же нужно иметь сердце, чтобы вот так за всех переживать!

– Мама, сама подумай, как я могу чувствовать себя одинокой, имея девять братьев и сестер? А уж сколько у меня появится племянников и племянниц – и не сосчитать!

– Твои братья и сестры станут жить своими семьями, а ты, чем будешь жить ты?

Действительно, а в чем будет состоять смысл ее, Кэт, жизни?

В том, к чему она всегда стремилась.

– Я буду сочинять романы.

– Глупости. Твои романы ночью тебя не согреют.

Это точно, не согреют. Так, может, мама права? Нет! Приняв решение, метаться ни к чему. А в том, что в душе ее поселилось сомнение, виноват он, герцог. И зачем только он ее поцеловал?

– Я хочу стать писательницей, мама. Всегда мечтала.

Терпение матери лопнуло. Она отпустила руку Кэт и с нескрываемым презрением воскликнула:

– Писательницей! Хочешь знать, кем ты станешь? Старой ворчливой теткой, которая всю жизнь просидит в углу.

– Кэт может прийти ко мне жить, мама, если герцог на ней не женится, – сказал Микки, подошел и обнял Кэт за ноги.

– Или приходи ко мне, Кэт, – добавил Том, дергая сестру за руку, – и пиши свои книги.

Мать улыбнулась:

– Вы очень хорошие, мальчики. Добрые и заботливые.

– Спасибо вам обоим, – пробормотала Кэт, пытаясь проглотить возникший в горле ком. Если она не уйдет отсюда немедленно, то уже не сможет сдержать слез.

Кэт опрометью бросилась вон из дома. Они не начнут без нее. Не посмеют. А вдруг посмеют? Хорошо, что дом совсем рядом – только дорогу пересечь. Кэт перебежала дорогу и едва не сбила Поппи.

– Мяу! – возмутилась трехцветка.

– Прости, Поппи, я тебя не заметила, – произнесла Кэт и наклонилась, чтобы, почесав кошку за ухом, загладить свою вину.

Поппи подняла на Кэт обиженный взгляд, однако решила сменить гнев на милость и потерлась об ее ноги перед тем, как убежать по своим кошачьим делам на задворки сада. Кэт мысленно поздравила себя с тем, что, в случае если ей повезет и она получит ренту, не придется делить дом с соседкой, которая имеет на нее зуб.

С каждым шагом волнение нарастало все сильнее, и, когда Кэт постучала в дверь, ее уже охватила паника. Вероятно, из-за этого стук получился уж слишком настойчивым и громким. Если они провели жеребьевку без нее…

Дверь ей открыл Рэндольф.

– Ломать дверь вовсе не обязательно, – вместо приветствия сказал он и, заглянув Кэт за спину, спросил: – Ты, случайно, его светлость не видела?

– Нет. А герцог еще не пришел?

Глупый вопрос. Рэндольф не задал бы его, если бы герцог уже прибыл на место. Кэт шагнула в гостиную и попала под прицел двух пар недобро прищуренных глаз: Энн и Джейн.

– Мы думали, он с тобой, – промолвила Джейн. – Вы с ним ведь добрые друзья.

Гостиная показалась Кэт гораздо просторнее, чем когда она находилась здесь с герцогом. Кэт присела на самый край красной кушетки – как можно дальше от Энн. Джейн расположилась в кресле.

– Я видела, как вы с ним вчера нырнули в кусты, – сообщила Энн.

Кэт напряглась. Не дождутся. Она ни в чем не признается.

– Как ты сумела? Наш дом на одном краю деревни, а ваш – на другом.

– Я не сидела дома. Я была здесь. Осматривала сад. Составляла план работ на ближайшее время. Собираюсь начать его облагораживать, как только заселюсь. – Энн улыбнулась. – Но я вас обеих, разумеется, приглашу в гости.

– У нас у всех равные шансы, – заметила Кэт.

– Да, если герцог тебе не подыграет. Вероятно, он желает поселить тебя тут, чтобы беспрепятственно навещать время от времени.

– Джейн! – воскликнул Рэндольф.

Кэт не верила своим ушам. Каждое слово Джейн было пропитано ядом. Сколько же ненависти в ее бывшей подруге! Такой Кэт ее никогда прежде не видела. Наверное, она и не знала ее совсем.

– Извини, – вспыхнув, сказала Джейн. – Я погорячилась. Я не думаю о тебе плохо, Кэт. Просто мечтаю выиграть ренту.

– Это не означает, что можно забыть о приличиях и достоинстве, – произнес Рэндольф.

Он хочет, чтобы Джейн его задушила?

– Ты мне не отец, Рэндольф, чтобы учить меня хорошим манерам.

– Кто-то же должен тебя учить. Если так дальше пойдет, ты совсем от рук отобьешься.

Джейн злобно уставилась на него. Под скулами ее ходили желваки. И кажется, она скрипела зубами.

– А Джейн дело говорит, – в звенящей от напряжения тишине раздался голос Энн. – Если Кэт победит, это будет очень странно. Ты согласна, Кэт?

Да что тут, черт побери, происходит?

– Отчего же? Я имею такое же право на этот дом, как ты или Джейн. – По сути, прав на этот дом у нее было больше, чем у бывших подруг. В конце концов, Изабелла Дорринг приходилась ей хотя и дальней, но родственницей. Впрочем, сейчас не самое подходящее время напоминать им об этом.

– Герцог скомпрометировал тебя, когда затащил в кусты, – усмехнулась Энн. – Теперь ты скорее падшая женщина, чем старая дева.

– Я не падшая женщина. – Как может Энн говорить такое? – И герцог меня в кусты не затаскивал. Это я его туда отвела.

Энн, Джейн и Рэндольф повернули головы и уставились на нее. Вот досада! Она ведь ни в чем не собиралась сознаваться!

– И лишь для того, чтобы без посторонних обсудить обстоятельства получения ренты дома старой девы.

Джейн хмыкнула:

– Интересная, полагаю, у вас получилась дискуссия!

«Господи, не дай мне покраснеть!»

Энн противно захихикала и, выгнув брови дугой, поинтересовалась:

– А больше ничего не произошло?

– Разумеется, нет.

Бог не любит лгунов. Кэт ощутила, как краска заливает шею, щеки и лоб.

Джейн и Энн многозначительно переглянулись, после чего уставились на Кэт. Та почувствовала себя насекомым, которого булавками пришпилили к доске.

– Каждому известно, что твои сестры вот уже не один год используют эти кусты в качестве комнаты свиданий, если ты понимаешь, о чем я, – добавила Энн. – Никто не удивится, узнав, что и ты использовала их по тому же назначению.

Кэт вдруг стало нечем дышать. Перед глазами замелькали светящиеся точки. Что скажет папа? И мама? Как она после этого будет смотреть людям в глаза? Нет, паниковать не следует. Ничего не случилось. Ничего непоправимого не случилось.