А пока же Ведель неспешно подходил к Байлену и занимал позиции к атаке. С одной стороны, заключенное перемирие распространялось на все французские войска в Андалусии, с другой стороны, Ведель мог не знать об этом, и испанцы на всякий случай развернули часть своих полков ему навстречу.

Самым ужасным в этой ситуации, однако, было положение Дюпона, уже заключившего перемирие и давшего испанцам определенные обязательства, а теперь рискующего жестоко поплатиться за открытый у Байлена огонь. Измученный многочасовым сражением, дважды раненный, он отдал прибывшей дивизии приказ прекратить стрельбу, что и было исполнено. А затем дивизия Веделя безоговорочно приняла условия капитуляции, которую разработал главнокомандующий.

* * *

Переговоры шли долго.

Французы умирали от голода и усталости. Орудия испанской регулярной армии были наведены на них, готовые в любой момент открыть огонь. Одновременно с этим тысячи испанских ополченцев и партизан, рассыпавшись по холмам, не давали французам двинуться с места.

Подвод с ранеными и больными было видимо-невидимо, а мертвецов пришлось без разбора свалить в глубокие канавы, лишь слегка присыпав землей. Хирурги работали не покладая рук.

* * *

Только капитуляция могла положить конец этим страданиям. Но с ее заключением не спешили, потому что испанские генералы хотели извлечь из своей победы как можно больше преимуществ.

Даже 21 июля парламентеры – генералы Шабер и Мареско, с французской стороны, и генерал Кастаньос, представитель Севильской хунты граф де Тилли и генерал-капитан Гранады Вентура Эскаланте, с испанской стороны – все еще не пришли к окончательному соглашению.

Французские генералы, используя все свое красноречие, говорили о героизме своих солдат, об опасности доводить попавших в окружение до полного отчаяния. Они угрожали, умоляли, требовали…

Испанские генералы настаивали на том, что положение французов безнадежно, что прорвать кольцо невозможно, что ни о каком дальнейшем сопротивлении не может быть и речи. Главным испанским козырем была угроза вновь открыть огонь, если их условия не будут приняты. А основным условием была безоговорочная сдача оружия.

Капитуляция была подписана только 22 июля после долгих и мучительных переговоров. В конечном итоге подписание произошло в ставке генерала Кастаньоса, возглавлявшего переговоры с испанской стороны.

Следует отметить, что Кастаньос, несмотря на ужасное давление со стороны представителей хунты, требовавших немедленной смерти для всех французов, этих «проклятых якобинцев и исчадий ада», подумывал отпустить французскую армию восвояси, пропустив ее через горные проходы обратно в Мадрид. Он был и так вполне удовлетворен исходом дела под Байленом, принесшим ему без каких бы то ни было сверхусилий с его стороны столько славы, и опасался, что с минуты на минуту могут подойти подкрепления из Мадрида и изменить ход событий.

А вот это было бы совсем некстати и могло бы смазать всю великолепную картину его триумфа, но и портить отношения с хунтой тоже было небезопасно…

Колебания Кастаньоса прекратились лишь после того, как крестьяне привели к нему адъютанта Савари, захваченного в горах с важной депешей, которую тот не успел уничтожить: Савари в ней писал Дюпону, что тому не следует рассчитывать на подкрепление. Уже более уверенный в себе, Кастаньос тут же потребовал полной капитуляции. Плененные войска, разоруженные и с одним лишь личным багажом, должны были быть доставлены в порты и отправлены на судах во Францию с их офицерами.

Условия капитуляции в целом не были позорными для французов.

Первая статья подписанного договора гласила о том, что войска генерала Дюпона признавались военнопленными, а войска генерала Веделя, а также прочие французские войска, находившиеся в Андалусии, таковыми не признавались.

Французские войска должны были быть вывезены из Испании на испанских кораблях в порт Рошфор. При этом войска Дюпона должны были сложить оружие, а прочие войска – лишь сдать его на время марша до места погрузки на корабли, а в порту получить его обратно. Испанская армия должна была обеспечить беспрепятственное прохождение французов по испанской территории.

Отдельной 8-й статьей предусматривалось, что генералы и офицеры сохранят свое оружие, а солдаты – свои ранцы. 11-я статья гласила: «Господа генералы сохранят каждый свой экипаж и одну крытую повозку, а господа высшие офицеры и офицеры генерального штаба – один экипаж, которые не должны подвергаться никакому досмотру». В 12-й статье обговаривалось, что повозки, захваченные в Андалусии, подвергнутся досмотру под руководством генерала Шабера.

Так называемому Кордовскому вопросу была посвящена 15-я статья договора. В ней говорилось, что с учетом того, что могли иметь место грабежи в Кордове и других захваченных городах, французские офицеры должны будут «принять необходимые меры для отыскания священных ваз, которые могли быть увезены, и для возвращения их, если таковые будут найдены».

Наибольшее возмущение у противников Дюпона впоследствии вызвала именно эта статья в совокупности с 11-й статьей. По словам историка Луи Мадлена, они оказались «постыдными для тех, кто их подписал». Получалось, что генералам и высшим офицерам разрешалось сохранить свои экипажи и крытые повозки, и все эти транспортные средства не должны были подвергаться никакому досмотру! При этом походные ранцы солдат должны были быть тщательно проверены на предмет изъятия награбленного.

Возмущенный Наполеон, узнав об этом, якобы воскликнул: «Они предали своих солдат, чтобы спасти плоды своих грабежей!»

Но на это же самое можно посмотреть и с другой стороны. 15-я статья не только не была «постыдной», но она была очень даже практичной. Во-первых, испанцы были уверены в том, что французы похитили у них эти их пресловутые священные вазы. Их необходимо было разубедить в этом хотя бы для того, чтобы обеспечить себе спокойный проход через испанскую территорию до места погрузки на корабли. Осмотр солдатских ранцев был лучшим свидетельством того, что никаких ваз похищено не было. Во-вторых, осмотр должны были проводить французские офицеры, а не испанские.

По мнению некоторых историков, французы могли бы спастись, отступив в горы, но для этого они должны были бы бросить всю свою добычу – почти пятьсот подвод и экипажей, набитых сокровищами. Это представляется нам маловероятным. Во-первых, главная дорога через горы Сьерра-Морена была надежно перекрыта испанцами. Во-вторых, перейти через эти горы без дорог напрямую, не зная точного положения горных троп и перевалов и не имея возможности получить надежных проводников, было просто невозможно, будь то с обозом или без него. В-третьих, бросить обоз для Дюпона означало бросить и всех своих многочисленных раненых и больных, а о том, что их ждало бы в этом случае, можно было бы легко догадаться.