– Я еще не ложилась.

Он посмотрел на часы. Было пять утра. Окна в домах оставались темными.

– Сможешь приехать? – спросил он. – Надо поговорить. Срочно.

– Как твоя голова?

– Болит.

Он не спросил, откуда она узнала про голову. Догадалась, «увидела» в кино, которое крутится в ее сознании. Или в подсознании. Черт разберет!

– «Напиток забвения» выветрился, и боль вернулась, – добавил Роман. – Зато я лучше соображаю. Почти в порядке.

– Как ты доехал?

– Твоими молитвами.

– Хорошо, я скоро буду. Жди.

В квартире он первым делом сбросил грязную одежду и улегся в ванную, смывать с себя следы пребывания в «преисподней». Неужели Балычев – псих?

«А кто не псих? – размышлял сыщик, ощущая, как вода уносит усталость и стресс. – Расскажи я кому-нибудь, что видел и слышал этой ночью, меня тоже примут за сумасшедшего. А разве смерть Генриха – не безумие? Кто поверит, что его убили? В здравом уме – никто».

Он вспомнил Хасу, которая на свой страх и риск вывела его из каменных коридоров, и призадумался. Зачем она пошла против воли Плутона? И что ей грозит за это?

– Смерть! – выдохнул он и с головой погрузился в душистую пену.

Плутон не простит девчонке предательства. Убьет, как пить дать.

Роман вспомнил, что блондинка была похожа на робота: глаза пустые, как у куклы, речь монотонная. Тогда в подземелье он не думал об этом. Только сейчас он попытался объяснить себе поступок Хасы и не смог. Может, дуреха в самом деле прониклась к нему нежными чувствами?

– Слишком просто, – произнес он, вынырнув из ванны.

Стоя перед мутным от пара зеркалом, вытерся и укутался в махровый халат. Его знобило и подташнивало. Пришло понимание, что он чудом остался жив благодаря танцовщице канкана. Хаса может дорого заплатить за свою доброту.

– Выходит, я у нее в долгу? – спросил Лавров у отражения в зеркале.

Видок еще тот. На лице нездоровая желтизна, веки опухли, под глазами мешки. Прикоснувшись к затылку, он застонал.

Вскоре приехала Глория. Разделась в прихожей, отказавшись от его помощи, прошла в гостиную. Шерстяное кофейное платье до колен, темно-коричневый шарф. Волосы пахнут мятой. Как он когда-то завидовал ее покойному мужу! Как мечтал остаться с ней наедине, обнять… поцеловать ее теплые сухие губы…

– Тебя Санта привез?

– Кто же еще.

– Извини, у меня не убрано.

– Я привезла таблетки. Заскочила по дороге в ночную аптеку.

– Спасибо…

Где прежняя непринужденность? Где искренняя радость от встречи? Глория смотрит на него с заботой. А он бы хотел увидеть в ее глазах любовь.

– Как Санта? Не скучает по деревне?

– Я сняла ему квартиру этажом ниже, – ответила она, роясь в сумочке. – Он возит меня, куда требуется. А в свободное время гуляет по Москве. Ждет не дождется возвращения в Черный Лог. Впрочем, я тоже.

– Позвони ему, пусть поднимется, выпьет чаю.

– У тебя есть хорошая заварка?

– Что-нибудь найдется.

– Что-нибудь Санта пить не станет. Садись, я осмотрю твою голову.

Глория осторожно ощупала место ушиба и вынесла утешительный вердикт:

– Жить будешь, но придется полежать пару дней.

– Невозможно, – возразил он. – Из-за меня погибнет ни в чем не повинная девушка.

Он торопливо рассказал о Балычеве, о подземелье и танцовщицах канкана.

– Этот урод держит их взаперти. Он привык убивать. Ему ничего не стоит прикончить любого. Он не знает жалости.

– Судя по тому, что ты благополучно вернулся домой, Плутон доверяет своим девицам. Иначе где бы Хаса взяла ключи, чтобы выпустить тебя на волю?

– Я обязан ей жизнью.

Глория молча пожала плечами. Разубеждать Лаврова было бы напрасной тратой времени. Она пришла не за этим.

– Кто тебя просил лезть в тот овраг? Установил адрес Балычева, и довольно. Людей губит любопытство. На что ты рассчитывал?

Сыщик вздохнул и развел руками.

– Я поступил опрометчиво. Зато я попал в катакомбы. Мне бы в голову не пришло, что находится под домом. Один из подземных коридоров ведет до оврага, но другие могут тянуться дальше.

– Это бывшие каменоломни, – обронила Глория.

– Откуда ты…

– Я посмотрела в инете, – солгала она. – После твоего звонка. Поселок Рудное построен на месте, где раньше разрабатывали камень для строительства. Каменоломни давно заброшены, часть из них обвалилась.

– Ты бы видела пещеру!

– Вероятно, Балычев расширил ее.

– Как, по-твоему, он убил ресторанную певицу, менеджера и жениха Доры? Какой новый способ изобрел?

– Все новое – хорошо забытое старое.

Лавров взволнованно ходил по комнате из угла в угол.

– Я не могу допустить, чтобы он расправился с моей спасительницей.

– Как ты собираешься ему помешать?

– Пойду и застрелю эту мразь!

– Ах, мой благородный рыцарь, – усмехнулась Глория. – Боюсь, уже поздно. Твой подвиг ничего не исправит.

Сыщик застыл посреди гостиной, сделал шаг назад и рухнул на диван. Пружины издали тихий скрежет.

– Что?.. Она мертва?.. Я не успел?..

– Судьбу не обманешь.

– И ты спокойно говоришь об этом? Я сейчас же поеду… я…

– Тебе не нужно туда ехать, Рома. Ложись в постель и прикладывай компресс на затылок. А лучше – лед. У тебя есть лед? Я пойду взгляну.

Она отправилась на кухню, открыла холодильник и достала форму для ледяных кубиков. Та оказалась пуста.

Лавров слышал, как льется вода. Очевидно, Глория наполнила форму и поставила воду замораживаться.

– Я поеду, – твердил он. – Поеду. Держись, Хаса! Я не оставлю тебя в беде…

Он резко встал, все вокруг поплыло, его повело в сторону. Глория прибежала на грохот и увидела больного на полу.

– С головой не шутят, – ворчала она, наклонившись и трогая его влажный лоб. – До вечера я запрещаю тебе вставать с постели. А там посмотрим. Не терзайся так! Ничего с твоей плясуньей не случится…

После спиритического сеанса с Аменофис я затосковала. Казалось, я потеряла нечто бесконечно дорогое: далекий дом, близких, всех, кого я любила.