К этому времени открыла свои двери пивная под названием «Король Уильям IV», что на углу Лафборо-роуд и Хетер-стрит, неподалеку от дома миссис Суини.

— Бэнкс, — продолжал Г.М., грызя свою трубку, — вышел из паба приблизительно в четверть седьмого. Нам повезло, что он заскочил выпить. Чтобы сесть на автобус, ему надо было пройти мимо задней части этого дома — он называется, сожгите меня на костре, коттедж «Магнолия». Находясь приблизительно в сотне ярдов от коттеджа, сержант увидел, как кто-то с диким криком выскочил из ворот в стене и побежал перед ним по Лафборо-роуд…

Мастерс неумолчно гудел сиреной синего автомобиля, летя по той самой улице, по которой мы прибыли.

— Неужели?… — прокричал он сквозь громкий вой.

— Нет! Послушайте, черт возьми! Бэнкс бросился за тем типом и догнал его. Он оказался перепуганным до смерти поденным работником в комбинезоне, бежавшим искать полицейского. Обретя дар речи, он забормотал об убийстве и никак не хотел верить, что Бэнкс — офицер полиции, пока не подошел констебль, после чего все вместе вернулись в «Магнолию». По всему судя, миссис Суини велела поденщику вынести мусор и сделать кое-что в саду за домом. Припозднившись на другой работе, он решил до завтра закопать мешок с мусором во дворе. Опасаясь «нехорошего» дома, работник вошел в задние ворота, собираясь сказать хозяйке, что совсем уж стемнело и дело лучше отложить на завтрашний день. По дороге он заметил свет в подвальном окне…

Полиция расчищала перед нами дорогу к Уэст-Энду. Совершая рискованные повороты и виражи на мокрых дорогах, Мастерс промчался мимо Воксхолла, миновал Уайтхолл, вильнул влево у башни с курантами и ринулся через Вестминстерский мост.

— …заглянул туда и увидел лежавшего на полу Джозефа, который еще дергался в луже крови и отчаянно, безнадежно протягивал руки. Он лежал лицом вниз, в спине торчала рукоятка кинжала. Парень умер прямо на глазах у поденщика… которого, впрочем, больше испугало другое. В подвале еще кто-то был.

Я оглянулся с переднего сиденья, пытаясь разгадать необычное, почти безумное выражение лица Г.М. при свете мелькающих мимо фонарей на мосту.

— Да нет, — иронически усмехнулся он. — Знаю, о чем ты подумал. Только следы ног. Снова одни следы ног, но на этот раз дело обстоит еще хуже. Поденщик не видел лица другого человека — тот раскочегаривал печную топку.

Вот и все, что я хотел сказать. Бэнкс говорит — печь большая, располагается в центре подвала. Работник заглядывал в окно с другой стороны, поэтому не заметил, кто стоял возле топки. Вдобавок в подвале горела всего одна свеча. Однако сквозь трещину в оконном стекле бедняга услышал, как кто-то открыл печную заслонку, поддел совком уголь, бросил… И вот тут-то он удрал. И видимо, при этом закричал, потому что тот, у топки, начал поворачиваться…

А теперь заткнитесь. И не задавайте вопросов. По свидетельству сержанта Бэнкса, когда они с констеблем и тем самым поденщиком разбили окно и влезли в подвал, одна нога Джозефа еще торчала из топки. Чтобы вытащить тело из бушующего пламени, пришлось вылить несколько ведер воды. Бэнкс клянется, что пария сунули в печку живым, облив всего керосином…

Мы нырнули в Ламбет, и фонари над темной водой потускнели, а на улицах за Кенсингтон-роуд стало еще темнее. Может быть, днем или утром это милый, уютный и даже веселый район — я не знаю. В тот момент он состоял из слишком широких, тянувшихся на целые мили черных туннелей, освещенных слишком редкими газовыми фонарями, из выстроившихся рядами приземистых двухэтажных домов со стеклянными поверху дверями в шахматную красно-белую клетку. Унылую картину изредка оживляли освещенные кинотеатры, пивные, многочисленные магазинчики на пустых площадях, мимо которых устало скрежетали трамваи, катили велосипедисты.

До сих пор велосипедный звонок вызывает во мне воспоминания о маленьком доме, ничем не отличавшемся от соседних, с внушительным фронтоном и дверью с шахматным красно-белым остеклением сверху. Дом стоял в глубине участка, к которому уже подъехала наша машина. Его освещал размытый туманом свет уличного фонаря. Рядом собралась внушительная толпа. Люди молчали, переминались с ноги на ногу, задумчиво глядя на мостовую, как бы философски размышляя о жизни и смерти. Подъезжавшие сзади велосипедисты настойчиво сигналили, но в целом широкая темная дорога была пуста. В толпе там и сям пробирались полицейские, равнодушно покрикивая: «Ну-ка, ну-ка!» Толпа слегка шевелилась и оставалась на месте.

Завидев нашу машину, полиция расчистила путь. Кто-то шепнул: «А это что еще за старый черт?» Патрульный в торжественном молчании распахнул железные ворота, мы пошли по кирпичной дорожке, слыша шепот у себя за спиной. Высокий нервный молодой человек с разрумянившимися щеками, явно не привыкший к штатской одежде, открыл парадную дверь, козырнув Мастерсу.

— Хорошо, Бэнкс, — коротко бросил инспектор. — Появилось что-нибудь новенькое после твоего звонка?

— Старушка вернулась, сэр, — доложил сержант и с сомнением вытер лоб. — Миссис Суини. Возникли кое-какие проблемы. Я ее посадил в гостиной. Труп еще в подвале, сэр, нам пришлось только вытащить его из печки. Нож по-прежнему в спине, хотя все кругом вверх ногами. Нож тот же самый… из Плейг-Корта.

Он повел нас в мрачную прихожую, где сильно пахло вчерашней жареной бараниной. К этому запаху примешивался и какой-то другой, которого я не сумел опознать. На стене, у лестницы, удушливо дымил газовый рожок, пол был покрыт облупленным линолеумом, обои в цветочек отсырели. Я заметил несколько закрытых дверей за занавесями из бусин. Мастерс потребовал привести поденщика, который обнаружил труп, и саркастически усмехнулся, услышав, что того отпустили домой.

— Он руки очень сильно обжег, сэр, — довольно взволнованно объяснил Бэнкс. — Действовал как настоящий мужчина. Я сам получил пару ожогов. Поденщик абсолютно чист, все говорят, его здесь каждый знает. Всю жизнь живет тут, за углом.

— Ладно, — буркнул Мастерс. — Нашли что-нибудь новое?

— Не успели, сэр. Если желаете взглянуть на труп… Инспектор оглянулся на Г.М., который мрачно осматривал прихожую.

— Я? Ох нет. Сами взгляните, Мастерс. У меня есть другие дела. Пойду поговорю с людьми на тротуаре. Почему полиция вечно старается разогнать толпу? Все на месте, к вашим услугам, не надо ходить по округе, а вы этим не пользуетесь. Потом во дворе осмотрюсь. Пока.

Он с отсутствующим видом принюхался и засеменил прочь. Через минуту мы услышали: «Как дела, ребята?» — что явно изумило собравшихся.

Бэнкс сначала повел нас в маленькую столовую, где все казалось унылым, застывшим, как остекленевший взгляд чучела трески, висящего в рамочке над камином. На столе, накрытом запятнанной скатертью, стоял графин с портвейном, но вино наливали лишь в один стакан. Напротив — видимо, там, где сидел Джозеф, — стояла пятифунтовая коробка шоколадных конфет, верхний ряд был уничтожен. Ощущение злодейства усилилось — Джозеф торопливо ел принесенный кем-то шоколад, а неизвестный, сидя напротив, смотрел па пего, потягивая портвейн… Мастерс потянул носом.