цветок травы переступень*! Только я знаю, как добыть ее корень. Мне мать сказывала. А кто завладеет этим корнем, того ни меч, ни стрела не возьмет. Все клады, серебро, золото, каменья драгоценные, все укажет корень этот! А хочешь увидеть что было, что будет? Слово заветное скажи, все перед тобой откроется!

Горислава завороженно смотрела на сказочный цветок. Посреди поляны, на маленьком холмике, в окружении больших листьев, растопыренных как паучьи лепа, покачивался зеленовато-бледный бутон. Мягкий призрачный свет словно пульсировал в его лепестках. Глаза Гориславы расширились от ужаса. Вспомнила она, что вырастает переступень только из трупов младенцев невинных.

– Как нашел ты его? – еле выговорила она.

Оскал Некраса стал еще отвратительней:

– Матери спасибо! Она у меня на такие дела мастерица, – еще жарче зашептал он, все ближе придвигаясь к Гориславе – Думаешь, я у нее один был? Двое нас родилось – я да сестра. Вот она и лежит здесь! – Горислава вскрикнула от отвращения и страха, и отвернулась от него.

– Что не нравлюсь? Рожу-то воротишь, – Некрас схватил девушку за подбородок и резко повернул лицом к себе. – Ничего, вот отведаешь корня переступень-травы, по другому запоешь! Так приворожу, до самой смерти меня любить будешь!

– Некрасушка! Миленький! Не делай этого, – всхлипнула Горислава. – Я тятеньке скажу, он для тебя все что хочешь сделает! Ну пожалуйста! Ведь обручена я уже…

– Забудь! – вызверился на нее Волдырь. – Думаешь, не видел я, как ты весь вечер на Вадимку, княжого ублюдка, пялилась? Дай срок, вот уедет Ратибор, я с ним…

– Сам ты ублюдок! Волдырь! Выродок поганый! – кинулась на него Горислава, откуда только силы взялись. Все норовила ногтями попасть в ненавистные глаза. Некрас зарычал, отрывая ее от окровавленного лица.

– Ах ты сука! – его тяжелый кулак обрушился на голову Гориславы.

Девушка упала.

– Остынь, – засопел он, наклоняясь над ней, – никуда от меня не денешься. Все равно как я сказал, так и будет!

В голове у Гориславы все звенело. Разноцветные круги плыли перед глазами. Тупая боль волнами приливала к вискам. Она с трудом оперлась на локти и села. Около цветка маячила темная фигура Некраса. Он что-то бормотал, по-собачьи быстро разрывая землю руками. Вдруг болотной выпью закричал корень-переступень. А в ответ лес отозвался совиным хохотом лесной нежити. Горислава зажмурилась. Что-то скользкое прошуршало в траве, задев девушку холодной чешуей. Она вскрикнула, а перед ней уже Некрас стоит. В руке у него корень дивный, видом с человека, только вместо головы листьев пучок.

– Ешь и повторяй за мной, – надвинулся на нее Некрас. – Все что будет увидешь. Во все тайны проникнешь. Язык зверей и птиц будет ведом тебе, – а у самого в студенистых зрачках трепещет зародыш желания. – Познаешь любовь невиданную, неземную любовь, любовь вечную.

Закружилось все перед Гориславой, словно деревья пустились в хоровод. Видит она, будто и не в лесу уже, а на берегу реки стоит. Перед ней Вадим. Да одет как-то чудно, будто в дорогу собрался. На нем плащ шелковый, лазоревый. Шапка высокая, соболья. На шее гривна витая, красного золота. Протянула к нему руки Горислава: «Любый мой! Суженный! Где же был ты?» А Вадим в ответ: «Прощай, Гориславушка!» – и словно дальше, дальше все от нее. Закричала, застонала Горислава, заплакала. Открыла глаза, а Вадим над ней склонился:

– Не бойся, лада моя! Все прошло. Теперь я тебя в обиду никому не дам!

* * *

Час перед рассветом – особый. Ночь уже не в силах удержать наступающее утро, а солнце еще не взошло. Везде разлит густой, лиловый сумрак. Глубокий покой царит во всем. В этот час все засыпает. Переступая копытами, в стойлах спят лошади. Спят коровы медленно двигая челюстями. Изредка поднимая чуткое ухо, спят собаки. Все спит в усадьбе. Сон окутал и близкий лес. Даже совы в этот час возвращаются в свои дупла. Скоро запоют петухи. А пока лишь нежить, посланцы подземного мирау неприкаянно бродят по земле.

Хавард настороженно прислушался. Где-то в подворье раз взлаяла собака, но потом умолкла. Он встал. В дверь тихонько постучали. Хавард снял меч, висевший на стене, и бесшумно вынул его из ножен. Мало ли кого принесет в такую ночь. Стук повторился. Купец на цыпочках подошел к двери.

– Кто там? – приглушенно спросил он.

– Это я, хозяин, – тихо ответили за дверью, – Фудри.

Хавард узнал голос слуги и стал отодвигать засовы.

Дверь приоткрылась и слуга как тень скользнул внутрь. Заперев за ним дверь, Хавард зажег светильник. Фитиль потрескивая разгорелся и слабо осветил комнату. Из темноты выступила фигура Фудри. Был он невысок и коренаст. Мокрая и грязная одежда плотно облегала его тело. С плеч, из-за пояса свешивались космы зеленой тины. Тина была даже в бороде и волосах. А на том месте где он стоял успели натечь маленькие лужицы. Купец удивленно посмотрел на него.

– Что с тобой стряслось Фудри? Разве на улице дождь?

– Нет господин, но гроза близко.

– Ты же знаешь, я не люблю загадок! – недовольно поморщился Хавард.

– Говори толком, ты видел конунга? Что он сказал?

– Он сказал: «Завтра ночью».

– Сколько у него кораблей?

– Восемь.

– Он что-нибудь передал мне?

– Вот это, для нашего друга Гуннара, – Фудри протянул купцу мокрую ладанку.

– Так что же с тобой случилось? – спросил Хавард, развязывая сырой ремешок. На его ладони блеснула половинка дирхема. Пламя светильника тревожно подрагивало. На лице слуги, пересеченном глубоким шрамом, играли изменчивые тени. Казалось, он беззвучно хохочет.

– Я похож на никса*, хозяин? – Фудри и в самом деле улыбнулся.

– После того как Рольф раскроил твою рожу на две половинки, ты похож на саму старуху Хель*, – добродушно засмеялся Хавард. – Одна половина синяя, другая цвета мяса. И зачем я выкупил тогда твою дрянную жизнь, – в раздумье протянул купец. – Только для того, чтобы ты морочил мне голову?

При упоминании Рольфа, шрам на лице Фудри побагровел.

– Проклятый дан! – он почти шипел от ярости. – Уж теперь-то я с ним рассчитаюсь! Завтра ночью он мне заплатит за все…

– Ну ладно, – прервал его хозяин, – что будет завтра – увидим. А сейчас все-таки расскажи мне, что с тобой случилось.

Фудри недовольно насупился и мрачно начал:

– Когда я возвращался от конунга, на реке был сильный туман. Там где словене поставили капище своим богам, я и встретил этого рыбака…

– Постой, – озабоченно воскликнул Хавард, – так тебя кто-то видел?

– Ну да, – невозмутимо продолжал Фудри, – рыбак, совсем еще мальчишка. Я заметил его первый и укрылся в камышах. А он за мной, видать что-то услыхал. Ну я конечно лег на дно, думаю