— Блин, а во что вы тогда верите?

— Одно могу сказать: это не тот человек, которого я знаю. Или знал.

— А когда мы знаем человека?! — взрывается Браммел. — Если предатель не застаёт нас врасплох, какой он, на хрен, профессионал, ну? Вам ли не знать. Сколько таких прошло в своё время через ваши руки. Они ведь не рекламируют на каждом углу свои подрывные взгляды. Иначе бы сразу спалились. Что, не так?

И тут — назовите это растерянностью, или озадаченностью, или вдруг проснувшимся защитным инстинктом — я решил попробовать выступить на стороне Эда. В более трезвом состоянии я бы дважды подумал. Адресатом я выбираю Мэрион.

— Знаете, Мэрион, — в ход идёт раздумчивая интонация, позаимствованная мной у какого-нибудь высокоученого крючкотворца из окружения Прю, — а можно ли считать, что Шэннон совершил преступление, с юридической точки зрения? Все эти разговоры о сверхсекретных шифрованных материалах, которые он якобы подглядел. Что это, реальность или его фантазии? А другие его предложения? Демонстрация его полномочий, не более того. Может, там и не было особой секретности, в нашем понимании. Вот я и думаю, не лучше ли было бы вашим людям вызвать его на ковёр и напомнить закон об охране общественного порядка, после чего передать его в руки психиатров? Тем самым вы бы себя избавили от больших хлопот.

Мэрион вопросительно смотрит на копьеносца, который при рукопожатии чуть не сломал мне запястье. Он всматривается в меня несколько озадаченно:

— Вы это серьёзно?

— Ещё как, — отвечаю я твёрдо.

— Тогда позвольте мне процитировать третью статью Официального секретного акта 1989 года. Она звучит так: «Лицо, являющееся или являвшееся подданным Короны или контрактником правительства, считается виновным в совершении преступления, если оно без законного разрешения наносит ущерб, раскрыв любую информацию, документы или какие-либо материалы, связанные с международными отношениями». Мы располагаем письменной клятвой Шэннона не разглашать государственные тайны плюс распиской, что он в курсе последствий нарушения этой клятвы. Подытоживая, скажу, что его ждёт очень короткий закрытый суд и приговор от десяти до двенадцати или смягчённый вариант — шесть лет в случае полного раскаяния плюс бесплатное психиатрическое сопровождение. Я вообще-то думал, что всё это и так очевидно.

* * *

Ещё когда сидел больше часа один в пустой комнате, я себе поклялся, что буду сохранять спокойствие и оставаться над схваткой. Принимай всё как есть, говорил я себе. Живи с этим. Когда ты проснёшься, ничего не исчезнет. Эд Шэннон, новый член Атлетического клуба, застенчивый настолько, что представиться не мог без помощи Элис, оказался действующим сотрудником родственной службы и по совместительству русским шпионом. Попутно, по неизвестным пока причинам, он выбрал именно тебя. Ладно. Классика жанра. Молодец. Отлично сработано. Он тебя обработал, уболтал, обвёл вокруг пальца. И конечно же, он знал. Знал, что ты ветеран, человек ершистый, а значит, потенциально его клиент.

Ну так обольсти меня, чёрт побери! Обработай своего будущего осведомителя! А потом сделай мне предложение или передай в разработку своим русским контролёрам! Почему ты этого не сделал? А хрестоматийные подкаты? Где они? «Как там ваш непростой брак, Нат?» Ни разу не спросил. «В долги не влезли, Нат? Вам не кажется, что начальство вас недооценивает? Не дали очередного повышения? Надули с премиями, с пенсией?» Все тренеры повторяют одну присказку: проблемы есть у каждого. Задача вербовщика их найти! Но ты же, блин, даже не искал! Ничего не предпринял. Палец о палец не ударил.

Да и как иначе, когда с первого дня ты только и делал, что проповедовал свои политические взгляды, и я при всём желании не мог словечка вставить?

* * *

Моё ходатайство о смягчении приговора для Эда не нашло отклика у chers collegues. Ничего страшного. Зато я пришёл в себя. Я снова владею собой. Гай Браммел кивает Мэрион, сделавшей знак, что у неё есть новые вопросы к обвиняемому.

— Нат.

— Да, Мэрион?

— Ранее вы дали понять, что ни вы, ни Шэннон не имели ни малейшего представления о том, кто где работает. Верно?

— Боюсь, что в корне неверно, Мэрион, — с вызовом отвечаю я. — Мы имели вполне чёткое представление. Эд работает в медийной империи, которую терпеть не может, я ищу новые деловые возможности, а пока помогаю старому товарищу по бизнесу.

— Шэннон уточнил, о какой империи идёт речь?

— Без лишних подробностей. Он намекнул, что редактирует статьи и рассылает их клиентам. А начальники равнодушны к его потребностям, — говорю я с улыбкой, помня, как важно сохранять гладкие отношения между нашими службами.

— Будет ли справедливо сказать в таком случае, что в основе вашей дружбы лежали ложные представления друг о друге?

— Если вам так угодно, Мэрион. В сущности, эта тема была неактуальна.

— Потому что каждый слепо поверил в чужую легенду, так?

— «Слепо» — слишком сильное слово. У каждого были весомые причины не задавать лишних вопросов.

— От команды внутреннего расследования нам известно, что в Атлетическом клубе у вас с Эдвардом Шэнноном отдельные шкафчики. Это так? — Без паузы, без извинений.

— По-вашему, нам нужен общий? — Никакого ответа. Смеха, на который рассчитывал, я тоже не дождался. — У Эда свой шкафчик, у меня свой. Именно так. — Я представляю себе, как Элис подняли с постели и заставили посреди ночи прочёсывать документы.

— Там ключи? — продолжает она давить. — Я спрашиваю, в этих шкафчиках ключи или наборные замки?

— Ключи, Мэрион. — Я прихожу в себя после короткой потери концентрации. — Маленькие, плоские, размером с почтовую марку.

— Во время игры вы их держите в кармане?

— Они на ленточке. — Перед глазами проплывает Эд во время нашей первой встречи в раздевалке. — Можно её снять и положить ключ в карман, а можно надеть на шею. Вопрос моды. Мы с Эдом ленточки снимали.

— И держали ключи в карманах спортивных брюк?

— Я держал в боковом кармане. Задний предназначен для кредитной карточки и двадцатифунтовой бумажки, чтобы расплатиться в баре и на парковке. Я ответил на ваш вопрос?

— Никак нет. Согласно вашему досье в прошлом вы использовали свои навыки бадминтониста для вербовки по крайней мере одного русского агента. Вы с ним встречались и тайно менялись одинаковыми ракетками. Вам за это официально выражали благодарность. Я права?

— Абсолютно правы, Мэрион.

— Поэтому не без основания можно предположить, — продолжает она, — что при желании вы могли передать Шэннону секретную информацию, воспользовавшись тем же приёмом.

Я медленно обвожу взглядом живой полукруг. Обычно добродушное лицо Перси Прайса кажется непроницаемым. То же относится к Браммелу, Лавендеру и двум копьеносцам. Глория отвернулась, как будто вообще не слушает. Её унтер-мозгоправы напряжённо подались вперёд, скрестив пальцы на коленях в каком-то биологическом взаимодействии. Гита сидит с прямой спиной, как хорошая девочка за обеденным столом. А Мойра смотрит в окно, которого нет.