Хоан Рам Хун делает глубокий, прерывистой вдох и бежит на месте, расслабляя мышцы.

Дверь душевой кабины открывается. Трое рубак «Маккензи Гелиум» ждут.

– Вы пришли, чтобы отвезти меня домой в Царицу Южную! – восклицает Хоан. – Вы хоть представляете себе, как мне наскучил Лансберг?

Он демонстрирует свое обнаженное тело.

– Вот, побрился для Брайса.

Рубаки выглядят сконфуженными.

– Шутка.

Впрочем, горькая.

– Брайс недоволен, – сообщает первая рубака. Она невысокого роста, хорошо сложенная Джо Лунница, и при ней палка-шокер. – Он хотел мальчика.

– Я бы ни за что не позволил Брайсу его заполучить, – говорит Хоан Рам Хун.

– Честное слово, лучше бы тебе помалкивать, – замечает второй рубака.

– Он ломает все, к чему прикасается. Я не мог позволить, чтобы мальчик кончил так же, как я.

– Прошу тебя… – говорит третий рубака. Он несет чистящее оборудование.

– Извини, приятель, – говорит женщина и тыкает шокером в живот Хоану.

Он падает, его челюсти, кулаки, спину и сухожилия сводит судорогой. Каждая мышца и каждый нерв горят, словно их подвергают травлению кислотой. Он обмочился. Он обделался. Женщина морщится от отвращения, а потом она и второй рубака поднимают Хоана на колени и волочат по коридору. Рубака-чистильщик приступает к делу. Воронцовы дотошны в том, что касается чистоты. В их мире случайный волосок или частичка кожи способны погубить космический корабль.

Хоан весь скользкий от пахучего масла. Пальцы рубак скользят по гладкой коже, пока они тащат его к наружному шлюзу. Его ступни и голени оставляют маслянистые отметины на мягком покрытии пола. Он не может пошевелиться. Не может говорить, не может дышать.

Робсон в Меридиане, со стаей, с Вагнером. Он защищен. Хоан сожалеет о лжи, но если бы он рассказал Робсону правду – что ему надо остаться, предложить самого себя в качестве оплаты, – мальчик бы ни за что не сел в поезд.

Второй рубака вбивает код. Шлюз открывается. Хлещет волна тел: дети, пять мальчиков, три девочки, все голые. Губы и щеки украшены белыми полосками. Сквозь боль Хоан узнает эту боевую раскраску. Трейсеры. Свободные бегуны. Банда Робсона. Они кричат, тянут руки, пытаются ударить, схватить. Рубаки заталкивают их обратно шокерами и ножами и запихивают Хоана к ним. Несколько уколов палки-шокера, несколько пинков, разбитые пальцы и лица, а потом второй рубака запечатывает шлюз. Зеленый свет. Приглушенные, далекие удары кулаками по металлу. Рубака считает до десяти. Нажимает на переключатель. Зеленый свет меняется на красный.

В вестибюле третий рубака надевает пов-скаф. Через некоторое время он выйдет наружу и приберется. Чтоб им провалиться, этим Воронцовым, с их чистой средой…

* * *

Сотрудница службы безопасности смотрит Абене в правый глаз, и от волны дерзкого возбуждения, пробегающей по телу, Абена едва не начинает хихикать, но вот ее кивком пропускают внутрь. Элитный доступ. Такое никогда не надоест. Предпоследние Врата страха пройдены. Первые Врата страха связаны с тем, было ли искренним предложение Ариэль на балконе Лунарианского общества. Ее фамильяр, Туми, позвонил Марине Кальцаге. Все правда. Абене показалось, Марина ответила как-то сухо. Возможно, надо было позвонить лично, но это так старомодно. Вторые врата страха: есть ли у КРЛ информация о том, что она входит в свиту Ариэль. Туми связался с Корпорацией по развитию Луны. Абена Маану Асамоа. Ассистент Ариэль Корты. Да, ты правда в команде.

Третьими вратами страха было платье. Достаточно ли Кристиан Лакруа профессионален для встречи в рамках Корпорации по развитию Луны, достаточно ли моден, чтобы произвести впечатление на Ариэль Корту? Для платья – подходящие туфли, макияж, прическа. Товарищи по коллоквиуму утром провели два часа, трудясь над ее волосами.

С легкостью миновав четвертые врата, она входит в вестибюль штаб-квартиры Корпорации по развитию Луны. Кругом дерево и хром. Абена и помыслить не может о том, чтобы просчитать углеродный бюджет. Вестибюль заполнен величайшими людьми Луны, чьи голоса и парфюмы одинаково громко заявляют о себе. Высокие каблуки, а начесы еще выше; повсюду подплечники и тени для глаз. Между людьми и потолком витают фамильяры: адинкра Асамоа, триграммы «И цзин» Суней. Воронцовы в этом сезоне, похоже, предпочитают символику хэви-метал: умлауты и ржавчину. У членов правления оболочки фамильяров простые – точка и вращающийся вокруг нее спутник, эмблема КРЛ. Она замечает сигилу Тройной богини, символ Движения за лунную независимость, прежде чем тот теряется в легионе иконок. Живые официанты подают чай в стаканах и маленькие закуски, от которых Абена отказывается, опасаясь посадить жирное пятно на свое платье от Кристиана Лакруа. Она сделала хороший выбор; плечи не самые широкие, талия не самая узкая. Итак, Ариэль. Абена окидывает толпу взглядом в поисках зазора в социальном горизонте, который указал бы на женщину в инвалидном кресле. Ничего такого. Она опять и опять изучает комнату, а потом обнаруживает Ариэль в центре скопища адвокатов и судей, с вейпером в руке, затянутой в перчатку. Ариэль взмахивает им, подзывая ее.

Абена узнает каждого члена свиты Ариэль. От ужаса ее желудок судорожно сжимается. Это лучшие адвокаты Луны, самые уважаемые судьи, самые проницательные политические теоретики. Абена колеблется. Ариэль снова зовет. Абена знает, что она не позовет в третий раз, но Ариэль не может видеть, что между нею и Абеной стоят Пятые врата страха, через которые она еще не проходила раньше. Эти врата вопрошают: «Ты вообще кто такая? Что ты здесь делаешь, а?» Это Врата самозванства.

Абена сглатывает и шагает вперед. Чья-то ладонь касается ее рукава. Она едва не роняет свой чай, когда поворачивается и видит Орла Луны. Джонатон Кайод – один из немногих землян, которые могут смотреть глаза в глаза представителям третьего поколения.

– Восхитительно, восхитительно! – Он пожимает руку Абены. Он не осознает силу своей хватки и не разжимает ее, когда говорит. – Новый талант – это все, не так ли? – Эти слова адресованы Эдриану Маккензи, бледной тени рядом с Орлом. Эдриан не пожимает руку Абене.

– Очень приятно, мадам Асамоа.

– Я должна благодарить сеньору Корта… – начинает Абена, но Орел Луны уже перешел к другим знакомствам и приветствиям.

– Дорогая. – Ариэль трижды ее целует, а потом говорит своим спутникам: – Давайте я представлю Абену Маану Асамоа из коллоквиума «Кабошон». Способный молодой политик. Я надеюсь обучить ее уму-разуму. – Свита смеется, и Ариэль называет их по очереди. Абена узнаёт имена, но слышать их сказанными вслух – подобно физическому удару. – У вас у всех есть ассистенты, а я-то чем хуже? И она одевается лучше, чем ваши. И еще она намного умнее.

Социальные приливы, направленные к дверям зала заседаний, прокатываются по толпе.

– Сойдет. – Ариэль внимательно изучает одежду и макияж Абены Маану Асамоа. – Садись слева от меня, сделай заинтересованный вид и ничего не говори. Можешь время от времени ко мне наклоняться и притворяться, будто что-то шепчешь. И вот это… – Ариэль касается левым указательным пальцем точки между бровями, но Абена уже видит, как гаснут фамильяры по мере того, как советники входят в зал. Она не помнит, когда в последний раз была без ИИ-помощника. Ощущение такое, словно на ней нет нижнего белья.