откинул его в сторону. Тот полежал недолго, а потом, собравшись в каплю, потянулся обратно к накопителю. Когда капля почти добралась до лужи, Злобин сунул перед ней кусок бумаги. Черный комок невозмутимо принялся огибать препятствие по кратчайшему пути.

– Во дает! – ахнул Лешка. – Прямо как этот, Терминатор! Смотрели же?

Ответить Саня не успел. Прогремела колонка, и прямо на Злобина из пустоты вывалился страшно разевающий рот Капитонов. Сашка шарахнулся в сторону и, оступившись, ткнулся растопыренной пятерней прямо в черную лужу. Злобина как будто ударило током. Сознание, словно в прорубь, ухнуло в ледяной мрак. Тело затряслось от ужаса, а в голове внезапно разом зазвучали десятки чужих мыслей:

«Господи, какое я ничтожество! Как только они прочитают мою диссертацию, поймут, что я бездарность, пустое место!»

«Если он узнает, что у меня будет ребенок, то сразу бросит! Зачем ему такая обуза?»

«…Выгонят из спорта! Скажут: ты слишком стар, дай дорогу молодым! И вся жизнь насмарку…»

«Только бы не проверили отчетность за текущий период. Только не сейчас…»

«Мама меня не любит! Почему она за мной не идет? Заберут всех детей, кроме меня!» «…Убьет, когда увидит, что я сделала с машиной! Нет-нет, это невозможно скрыть…» «Нельзя было брать их корм со стола. Теперь хозяева выбросят меня на улицу. В ночь и холод. Где огромные лохматые существа перекусят меня пополам…»

«Не тряси его, дурак! Куда ты в него столько льешь, он же захлебнется!» – последнее прозвучало голосом Дашки.

Тело Злобина изогнулось, по горлу прокатился спазм.

– Хватит, это же газировка, она пенится! Обычной воды, что ли, не было? – снова она.

И тут же грубый голос Воронцова:

– Да где я тебе воду возьму? В автомате одна кола осталась!

Чужие мысли стали звучать тише и наконец исчезли вовсе. Сашка открыл глаза.

– Что со мной было?

– Мы думали, это ты нам расскажешь, – Рыжий убрал бутылку с газированным напитком. – Едва ты дотронулся до этой штуки, – он кивнул на смолянистую жижу, – тебя аж корежить начало. Мы думали, все, отпрыгался наш коллега.

– У тебя было такое лицо, словно ты на себя все муки человечества принял, – добавила Даша, тревожно вглядываясь в приятеля.

– Почти угадала, – прохрипел Злобин, вытирая с подбородка липкую пену газировки. – Только это были не муки, а страхи.

– Ужастики, что ли? – недоверчиво спросил Воронцов, делая большой глоток колы.

– Фобии. Лежащие глубоко в подсознании. И, кажется, я знаю, что это такое, – он по-новому взглянул на полчище призраков, оккупировавших лабораторию. – Это страхи тех, кто хоть раз проходил через телепорт. Да, наверное, можно назвать их эхом. Эхом душевных мук и страданий. Каким-то образом эмоциональная пена людей оседает на накопителе, материализуясь в наш мир.

– Но почему это не проявилось сразу? – возразил Леха, – С самых первых экспериментов?

– Не знаю! Наверное, котел заполнялся постепенно. Поначалу был конденсат, едва ли видимый. Но по мере использования телепортов емкость заполнилась. Теперь котел бурлит и клокочет так, что жуть выплескивается из-под крышки. Телепорты продолжают работать, и с каждой минутой давление растет.

– Что же будет, когда у котла сорвет крышку? – спросила Казанцева, и парни мрачно переглянулись.

– А вот этого допустить нельзя! Надо отключать накопитель, – высказал общую мысль Злобин.

– Думаешь, поможет? – в словах Дарьи теплилась надежда.

– Надеюсь! Да и какие варианты? Дожидаться понедельника? Только время потеряем. Мы эту кашу заварили, нам и расхлебывать.

– Отключение накопителя автоматически остановит работу телепортов по всей стране. Это коллапс, – осторожно сказал Воронцов.

– Знаешь, меня сейчас больше заботит разрастание непонятной черной хреновины, а также ее попытки забраться в мой мозг. Представь себе, я уверен, что эти явления связаны. И, подозреваю, моим и Дашкиным мозгом дело не ограничилось. Где, по-твоему, вся охрана?

– Где? – спросил Леха.

– Корчится и седеет от страха в самых дальних закутках нашего центра! Или летит домой на всех парах, испытывая животный ужас «не забыл ли я выключить утюг?». Здесь, кроме нас, нет никого, кто мог бы это остановить!

– А почему мы еще на ногах? – спросила Даша. – Был же приступ фобий, но утих. Воронцову вон вообще хоть бы хны. Знай себе жрет и пьет в три горла.

– Это у меня от нервов. А тебе жалко, что ли? – удивился Лешка. – Хочешь, поделюсь? На вот.

– Там же один сахар! – оттолкнула его руку с бутылкой колы Даша.

А в Сашкиной голове тут же что-то щелкнуло, и пазл сложился.

– Сахар! – Злобин посмотрел на товарищей. – При употреблении сахара возрастают эндорфины! Гормоны радости! Питаясь шоколадом и газировкой, мы глушили негативные эмоции, которые лезли в наши головы. Вот почему мне полегчало после шоколада там, в коридоре, когда я искал Дашку!

– Точно! И мне ты тоже дал шоколад, когда я с ума сходила, – подтвердила догадку девушка. – А когда тебя накрыло от этой черной гадости, Лешка влил в тебя колу. Теория, конечно, наивная, но работает же!

– Значит, я правильно делал, что на сладкое налегал? – подвел итог Рыжий.

– Выходит, что так, – задумалась Дарья, – Только я вас огорчу, эффект это кратковременный, и скоро произойдет откат. А после такого перепада сахара в крови человек будет чувствовать себя еще хуже прежнего. Или вы всерьез рассчитываете продержаться на батончиках и коле еще несколько часов?

– Там уже ничего не осталось, – беспокойно сообщил Лешка. – Я же не знал, что надо экономить.

– Можешь точно сказать, сколько у нас осталось времени до этого отката? – прикидывая что-то, спросил Саня у Даши.

– Нет! Я инженер, а не эндокринолог! – возмущенно фыркнула девушка.

– Леха, давай прямо сейчас вырубай накопитель.

– Уверен?

– Да!!

– Ладно. Но, если что, голову под топор возмездия вместе подставлять будем, – Воронцов уселся за пульт и начал вводить на клавиатуре нужные команды. – Чую, дадут нам за эти подвиги лет десять строго режима, не меньше! Разменяем почет и славу на мордовские лагеря.

Вновь взревел звуковой сигнал, и у накопителя возник коллектив из десятка новых призраков. Их уже сложно было отличить от настоящих людей, они почти не просвечивались и вместо синеватых оттенков имели реальные, живые краски.

– Ну чего ты копаешься?

– Не работает! – потрясенно ответил Рыжий. – Команды не проходят!

– Дай посмотреть! – Злобин бросился к компьютеру и, отпихнув товарища, защелкал мышью. – Не может быть! А если вот так? Да что такое?!

– Парни! Вы еще не поняли? – голос Казанцевой прозвучал негромко, но зловеще. – Отсутствие связи, пропажа охраны, закрытые двери. Это все неслучайно. Наш накопитель живет собственной жизнью. Или им овладело то, чему мы даже не знаем названия. И оно не хочет, чтобы пламя под котлом угасло. Напротив, желает, чтобы крышка оказалась сорвана.