вызвало возражений и предложенное Извольским место, для размещения «мирового правительства» – шведский Гётеборг.

Почему именно Гётеборг? Он принадлежит нам. Не город Российской Империи, а городская недвижимость Русско-американскому и Русско-китайскому банкам, которые скупали её всю войну. Гётеборг, несмотря на нейтральный статус Шведского королевства, во время войны потерял три четверти грузопотока, в связи с понятной ситуацией в Северном море, да ещё и подвергался угрозе нападения. Может, и не подвергался, но нам так показалось, а шведы в это поверили. Цены на городскую недвижимость обрушились вдвое, рухнули бы и ниже, но мы спасли, выкупили её у паникёров практически оптом. Поделом им, паникёр – пособник врага. Хорошие люди не пострадали, а Шведское королевство так ещё и выгоду получит. И моральную, и материальную. И немалую, нужно отметить.

Накануне подписания мирного договора, в отставку подал Военный министр, генерал-фельдмаршал, граф Гриппенберг. Отставка была согласована заранее, как и дата, а всё равно ощущалось чувство утраты. Оскар Казимирович Гриппенберг был Императору человеком близким. Подельником ещё со времён «подлого манифеста». Понятно, что он, по нынешним меркам, уже глубокий старик (семьдесят два года), но всё равно, вместе с ним, для Николая уходила целая эпоха.

Гриппенберг ведь воевать начал ещё в Крымскую, он последний ветеран ещё той войны. И наградить его уже нечем, все ордена Оскар Казимирович получил, а его доли в Русско-китайском и Русско-американском банках сейчас стоили около пятидесяти миллионов рублей. Город в его честь уже тоже назван (бывший Порт-Элизабет в ЮАР теперь Порт-Гриппенберг), есть университет Гриппенберга в Йоханнесбурге, его именем названы проспекты в Берлине и Токио.

Можно было отдариться дворцом, их хватало – и в Колпино (резиденции послов утративших государственность стран), и в Греции, и в Ливане, но и этого мало. Больше, чем символические подарки, вроде императорского портрета с бриллиантами, или иконы, но всё равно мало. Так что быть Оскару Казимировичу Гриппенбергу первым, после светлейшего князя Суворова, русским генералиссимусом. Достоин, без сомнений, никто до него пятимиллионными армиями у нас не командовал и таких значимых побед не одерживал.

Двадцать второго (девятого) июня 1910 года подписали мирный договор. Британия и САСШ признали статус-кво и обязались выплатить семь тысяч тонн золота за пять лет. Три тысячи американцы и четыре британцы. Столько у них нет, покупать не на что, поэтому придётся изымать у населения. Непростая задача, без инструментов тоталитарной диктатуры, пожалуй, невыполнимая, но это их проблемы.

По две тысячи тонн недобитые антантовцы должны были выплатить России, Германии и Японии, шестьсот тонн Китаю, двести пятьдесят Таиланду и сто пятьдесят Испании.

В нынешних ценах (около рубля за грамм), российская доля контрибуции и репараций составила два миллиарда рублей – примерно четверть наших расходов военного времени. Ещё около двух миллиардов получилась доля казны от военных трофеев (не считая музейные экспонаты). Убыточное всё-таки это предприятие – война. Даже для победителей убыточное, но мы об этом знали заранее и готовились.

Национализированные промышленные активы подданных (граждан) вражеских стран Минфин оценивает в четыре миллиарда, а ещё три – обнулённые кредиты (из них полтора в пользу Франции). Жаль, что второй раз повторить этот фокус уже не удастся.

– Надо бы нам какой-то общий праздник по случаю этой Победы учредить.

Вечером уединились с Кайзером, скурить по сигаре под «Шустовский». Вилли стал адреналиновым наркоманом и с окончанием войны, ожидаемо, впал в апатию.

– Наверное, надо, – мрачно кивнул Вильгельм Второй, помочил кончик сигары в коньяке и сделал затяжку, – праздники народ любит.

– Ты чего такой хмурый сегодня?

– Да вот, думаю. Я ведь тебе не верил, что наверх ступеней больше нет, а сегодня в этом убедился. Эти неблагодарные твари затравили беднягу фон Бюлова, как будто на его месте кто-то смог бы сделать большее.

– И ты принимаешь это на свой счёт?

– В Рейхе всё происходит за мой счёт, Ники, – тяжело вздохнул Кайзер, – и свинская неблагодарность бюргеров тоже. Почему твои довольны?

– Одержана славная Победа, одна из самых славных в нашей истории. Мы с лихвой расплатились за поражение в Крымской войне и украденные итоги Русско-турецкой. Русские гордятся своими победами. За критику в адрес светлейшего князя Дубасова-Босфорского, у нас сейчас и покалечить запросто могут…

«Ещё мы отменили военный налог, а военный заём переоформили в выигрышный. Ещё военные получили два миллиарда рублей наградными за трофеи, и сейчас их тратят, причём, далеко не всё в ресторанах и трактирах, почти во всех сёлах затеваются какие-то стройки. Ещё происходит героизация подвига русского народа (не только военных) через синематограф, благодаря чему сейчас каждый чувствует свою причастность к этой Великой Победе. Ещё церковь, вернее вся наша религиозная индустрия находит правильные слова для проповедей. Ещё… Да много чего ещё».

– … в общем, мои пока не настолько избалованы. Победили – и слава тебе, Господи. Так что насчёт общего праздника?

– Пусть будет, – снова вздохнул Вилли, – через год, в этот день, проведём первый парад Победы, а потом сделаем это мероприятие традиционным. Начнём с Берлина, не возражаешь?

– Не возражаю. Начнём с Берлина, только не двадцать второго июня по вашему календарю, летом русским не до праздников, сам понимаешь, у нас почти семьдесят процентов крестьяне. Какого числа ты Статую Свободы в Нью-Йорке разрушил?

– Двадцать третьего февраля.

– Вот этот день я и предлагаю праздновать. По-нашему десятое. Религиозных постов в это время нет, срочной работы тоже, а событие знаковое – именно уничтожение этого жуткого идола сломало волю американцев к сопротивлению.

– Ты думаешь?

– Уверен в этом. Готовь место для парада. На месте Рейхстага будут отлично смотреться три триумфальные арки, под которыми мы вместе пройдём. И не сохни, Вилли, как брошенная барышня. Всё ещё только начинается. В этот раз миръ будет очень недолгим. Десять лет, много – пятнадцать. Мы ещё повоюем, рано ты себя в обоз списываешь, брат.

Главная проблема Рейха – это сам Кайзер Вильгельм Второй. Непредсказуемый, вспыльчивый, считающий себя непогрешимым и гением во всех областях.

Ну зачем было трогать Швейцарию? Куда бы она делась, со всех сторон окружённая Рейхом? После войны сама бы попросилась в его состав. А вот так взять и угробить нейтрала… Ни за что, без причин. Просто потому, что он тебе не нравится. До такого даже британцы не доходили. Не удивительно, что все перепугались до энуреза, включая Швецию.

Славные парни Рокфеллер и Морган выкупили долю Русско-американского банка в Федеральной резервной системе САСШ. Расплатились с приличной премией, причём, без давления с нашей стороны, хватило намёка. Эта парочка прилично потеряла в России, но с