С половины одиннадцатого до двенадцати у меня перерыв. С полудня я убираю кабинет адвоката, пока он обедает, а в свободные полтора часа обычно хожу по разным поручениям или оплачиваю счета. Сегодня в списке дел первым у меня значилось получение долга у Йорков.

Возвращаясь на машине в город, я впервые подумала о том, что, возможно, Джей Альтхаус в каждый свой вынужденный придорожный ночлег ужасно скучает по жене и детям. Ну и черт с ним!..

Я не стала парковаться на улице, для моего спокойствия слишком узкой, а зарулила за здание. В это время дня там полно свободного места. Я улучила момент, чтобы туда заглянуть, поскольку включила гараж в число мест, где можно было спрятать тело Пардона.

Я поставила машину на стоянку Уитбреда — табличка с номером квартиры прибита над каждым парковочным местом, что здорово напоминает стойла для лошадей на крупном ипподроме, — и отошла в глубину, чтобы исследовать недра выкрашенной в белый цвет деревянной постройки.

От гаража сложно требовать особого уюта, но пустым он казался еще захламленнее. В Садовых квартирах подвалы не предусмотрены — они в Арканзасе редкость, — поэтому все жильцы здания используют гараж как склад.

Начиная слева, пространство между первой стоянкой и забором, ограждающим территорию здания, было занято скандальным автоприцепом Йорков. За ним следовала парковка Норвела. Машины у него нет, но на своем пятачке он разместил разбитое зеркало в раме, прислоненное к стене, и набор каминных принадлежностей — ворованных, судя по всему, и предназначенных к продаже. Маркус в углу своей стоянки поставил деревянный ящик, откуда высовывалась массивная бейсбольная бита из красного пластика и детское баскетбольное кольцо. Клод Фридрих соорудил у себя металлические полки, где хранил разные автозапчасти и кое-какие инструменты. У Дидры я обнаружила сложенную палатку и пару замызганных резиновых сапог. Ее пристрастие к походам с ночевками я всегда считала чудачеством, тем более что занимается этим она вовсе не в одиночестве. Но у меня в голове не умещается, как Дидра по доброй воле отказывается от каждодневных термобигудей и срывается куда-нибудь на выходные.

Жильцы первого этажа хранили в гараже куда меньше пожитков. У миссис Хофстеттлер, например, имеется машина, на которой я вожу хозяйку, куда потребуется, но, помимо нее, на стоянке у Мэри ничегошеньки нет. У Йорков, как и у Клода, сооружены полки, но они практически пусты. Подозреваю, время от времени их даже протирают — Элва иначе не может. О'Хагены держат в глубине своей стоянки два недешевых велосипеда, укрытых брезентом, а у Пардона рядом с машиной приютилась газонокосилка. Я поглядела на этот агрегат, и у меня слегка защемило сердце. Вещи умерших всегда вызывают приступ меланхолии, несмотря даже на их внешнюю безликость, особо характерную именно для газонокосилки.

Мой скрупулезный осмотр меж тем не дал ровным счетом никаких результатов. Весь гараж отлично просматривается, так что невозможно представить, чтобы труп Пардона спрятали на одной из стоянок. Может быть, на парковке миссис Хофстеттлер, между ее машиной и забором? Или за машиной Пардона? На неподвижность этих двух автомобилей убийца вполне мог рассчитывать. Я украдкой осмотрела обе стоянки — ни пятнышка, ни единой ниточки с зелено-оранжевой рубашки Пардона.

Конечно, автоприцеп прекрасно подходит для тайника, но Йорки еще только катили на нем домой, когда Пардона не стало. Что ж, пора пойти и забрать свои деньги у этих непоколебимых людей.

У входа в здание меня ждало неприятное потрясение — в дверях стоял Норвел Уитбред.

— Как, тебя уже выпустили? — изумилась я.

— Церковь внесла за меня залог.

Он ухмыльнулся — пренеприятное зрелище, поскольку у Норвела не все зубы на месте. Может, тут есть и моя заслуга? Хорошо бы, если так. Распухший нос Норвела поражал многообразием оттенков.

— Уйди с дороги, — велела я.

— Не обязан. Я тут живу, а ты — нет.

Очевидно, в тюрьме Норвел не слишком предавался душеспасительным мыслям о ниспосланном ему суровом испытании.

— Полиция на этот раз не выручит, а я не остановлюсь, — предупредила я.

По его глазам я увидела, что Норвел счел благоразумным посторониться, но не успел он сдвинуться с места, как мощный толчок в спину снес его со ступенек, и ему пришлось очень проворно перебирать ногами, чтобы на них устоять.

В дверях стоял Т. Л. Он не успел опустить руку, а его губы были сжаты в гневную прямую линию.

— Эй ты, дрянь! — окрикнул он Уитбреда.

Тот шустро обернулся, желая рассмотреть нежданного агрессора.

— Надеюсь, новый владелец тебя отсюда вышвырнет. Уж я, во всяком случае, приложу к этому старание! Оставь эту женщину в покое! Проваливай куда хочешь, но чтобы я тебя здесь не видел!

Норвел понял, что Т. Л. не шутит, и тут же принял его слова к сведению. Он, правда, насупился, но не заставил себя ждать и пропал с глаз.

Мне следовало бы поблагодарить Т. Л., но совсем не хотелось этого делать.

— Лили, ты, наверное, хотела ему еще всыпать, — обратился ко мне Т. Л. с прежней добродушной улыбкой. — Но я просто не могу усидеть на месте, когда вижу непорядок. К тому же я пока здесь за Пардона — его адвокат попросил меня запирать на ночь двери до объявления нового владельца.

— Спасибо вам, Т. Л. — Мне тоже пришлось улыбнуться.

— Зайдешь к нам? Элва сказала, что ты собиралась заглянуть на минутку.

— Ага.

— Тогда пошли!

Дверь в квартиру Йорков была распахнута. Я мимоходом взглянула на дверь Пардона, все еще затянутую кордонной лентой.

Я прошла за Т. Л. в гостиную. Элва держала в руках какое-то голубое с розовым вышивание. Если муж успел как-то оправиться от потрясений, то жена — нет. Взглянув на ее лицо, сильно постаревшее с прошлой недели, я прониклась к ней острой жалостью. Она встала, чтобы достать деньги, — ее движения были вялыми и неловкими.

— Хотите, я приду и помогу вам закончить уборку? — спросила я.

Это, конечно, была полная чушь, но во внезапной слабости хозяйки крылось нечто до того ужасное и драматичное, что я поспешила заполнить пустоту словами.

— Да я уже и сама справилась, — безразлично откликнулась Элва.

Но на окнах по-прежнему не было штор, а с потолочного вентилятора, как подсказал мне беглый взгляд, так никто и не стер пыль.

Хозяин меж тем уселся в свое любимое кресло, кожаное и пухлое, со свисающим с подлокотника кармашком, где обычно лежал пульт, «ТВ-гайд»[19]и «Спортс иллюстрейтед».[20]Он раскрыл спортивный журнал, но мне показалось, что Т. Л. только для виду погрузился в чтение.