Леон рассказал Анне о старом адвокате, о коммуналке, в которой прошло его детство, об отце, всю жизнь скрывавшем свое происхождение, о завещании их прадеда, о том, как ездил в Польшу, разыскивая старшую сестру бабушки.

– После того как я прочел записанное Яковом Семеновичем со слов отца завещание нашего прадеда, решил сразу начать поиски. Единственной зацепкой был старый конверт от письма из Хойны. Поэтому отправился туда. От Каца я уже знал, что Михаил и Зоя погибли в концлагере. Но надеялся, что их сын уцелел. Или, по крайней мере, я найду тех, кто помнил эту семью.

– Леон, мне кажется, вы лукавите! Признайтесь – в Польшу вы поехал в надежде найти колье?

Леон запнулся от неожиданности. «Ого, а дорогая Аннушка не так проста и наивна, как ее сестра! Да, с ней могут быть проблемы… Хорошо еще, заколка с кольцом у племянницы. Ей и решать». Он мило улыбнулся и «смущенно» проговорил:

– От вас ничего не скрыть! Хорошо, я открою карты! Да, я хочу собрать весь гарнитур. Просто хотел при общей встрече сделать сюрприз – ценность у него велика. Гораздо выше, чем у каждого из предметов в отдельности. Продав его, можно спокойно жить безбедно до старости, не так ли?

– Допустим. Только почему вы решили, что мы согласимся продавать свои предметы?

– Да, в этом я не уверен, – не стал отпираться он. – Но вы, Анна, не откажетесь от своей части вырученных от продажи денег?

– Допустим, – опять ответила тетушка, прикуривая очередную сигарету.

– Тогда мы вдвоем должны будем убедить вашу сестру!

– Это невозможно. Валентина просто помешана на воспоминаниях о наших предках. – Она скептически усмехнулась. – Кроме того, обе мои, то есть наши с ней, дочери сейчас тоже увлечены родословной. Кстати, началом их поисков также послужило найденное изображение прабабки – репродукция портрета из вашего музея. В деньгах никто из них не нуждается – их мужья успешно ведут дела в общей фирме. Право, я не представляю, что должно произойти, чтобы они по доброй воле согласились на продажу гарнитура.

– В таком случае нужно подумать, как помочь им изменить такое их решение.

– Вы меня пугаете, Леон! Тут я – пас. Заколка и кольцо – у Елены. Попробуйте, конечно, с ней поговорить.

– У нее телефон вне доступа.

– Давайте я позвоню. – Анна достала из кармана мобильный и нажала вызов. – Да, отключен. Странно… Так как же вы вышли на нас с Валентиной?

– После Хойны я поехал в Питер. Просто наудачу. Там узнал фамилию мужа Натальи Печенкиной. И теперь я в Самаре…

Он не стал уточнять, в какую сумму ему обошелся быстрый поиск документов и сколько графинчиков водки пришлось выпить с майором, который помогал получить данные военных архивов.

– Анна, время позднее, мне пора. Надеюсь, на днях мы встретимся все вместе и поговорим. А завтра я обязательно дозвонюсь до Елены!

Они распрощались.

Леон шел по улице и с удивлением думал о том, что понятие «родная кровь» не выдумано. Что-то изменилось в нем после встречи с Анной. Не то чтобы пропало желание получить деньги, нет, но появилось новое чувство, похожее на гордость. Он не «серая мышь» без роду без племени. У него весьма неплохая родословная, он может и будет рассказывать при знакомстве, что он из рода тех самых Печенкиных. Но сначала доведет начатое дело до конца. И никто не посмеет ему помешать.

Звонок мобильного заставил его вздрогнуть. Звонили из больницы, где последние два месяца лежала его мать. «Вот и все. Не успела матушка пожить безбедно. Так и умерла, не познав земных радостей…» – подумал он с горечью.

Самара. Ляля

– Ляля, у нас беда. – Голос Галины был еле слышен. Ляля с досадой потрясла телефоном, будто это помогло бы улучшить связь.

– Что, Галочка? Я тебя очень плохо слышу, повтори!

– Юры с мамой нет. Приезжай к нам, пожалуйста. И позвони сама тете Ане.

– Галочка, родная, что случилось? Авария? Нет? Не плачь, я сейчас буду!

Ляля бестолково заметалась по квартире. «Нужно позвонить Сашке, пусть сразу едет к Головановым. Хотя нет, машина стоит у подъезда! Придется за ним заезжать.». Она выглянула в окно: все еще лил дождь, начавшийся среди ночи.

Ляля набрала номер мужа:

– Саша, сейчас звонила Галка, у них что-то случилось. Ничего толком не знаю, кажется, авария. Или не авария. Плохо слышно было! Она плакала! Я за тобой заеду в офис, никуда не уходи!

Не дослушав ответ мужа, она стала доставать из шкафа одежду, одновременно набирая номер телефона матери.

Анна Андреевна сняла трубку не сразу.

– Ляля, как ты не вовремя, у меня маска на лице, я перезвоню тебе позже… – Она сразу же отключилась.

«Вот и поговорили», – подумала Ляля. Она подозревала, какой выговор получит от матери позже за то, что вовремя не сообщила о звонке Галины. Ляля уже давно смирилась с тем, что во всем виновата или она, или ее муж. Другого не дано. Правда, что греха таить, Сашке обычно доставалось чаще. Ляля молча выслушивала все упреки матери в адрес мужа и думала, что отними у матери возможность ругать зятя, она просто заболеет. Тихая, ожесточенная ненависть к нему давала ей такой заряд жизненной энергии, какого хватало до следующего прихода дочери. Сначала Ляля переживала, мучилась, что никак не может примирить двух родных ей людей. Она попыталась найти причину ее ненависти и не смогла. Сашка, с ее точки зрения, был просто идеальным зятем. Купив теще квартиру в элитном доме, он попытался таким образом наладить с ней отношения. Эффект получился обратным. Та снисходительно похлопала его по руке и, изобразив что-то вроде улыбки, сказала: «Иногда, Саша, вы бываете удивительно милы». Это так взбесило Соколова, что впервые за все годы он не удержался от резкого ответа. От всей души пожелав ей найти свое счастье в новом жилище, он высказал надежду, что уж теперь ей будет не до них. С этих пор хрупкий мир между ними был безнадежно утерян. Теща категорически отказывалась показываться в их доме, требуя, чтобы по субботам Ляля с внуками приходила к ней. Постепенно эти визиты свелись до минимума. Подросшие Кирилл и Марго предпочитали проводить время с друзьями, нежели сидеть и выслушивать бабушкины нравоучения. Как-то само собой получилось, что и Ляля старалась ходить к матери все реже, ограничиваясь телефонными звонками. Хотя в глубине души ей было жаль мать.

Быстро натянув джинсы и легкий свитер, она схватила сумку и вышла в прихожую. Зонта на месте не оказалось, и Ляля полезла в шкаф-купе, чтобы достать дождевик. Тот тоже исчез. «Ну что за день! Куда плащ-то делся!» – Она с досадой задвинула дверку. Этот забавный плащик ярко-желтого цвета с капюшоном Сашка когда-то привез из командировки в Чехию. На кармашке был вышит зайчик под зонтиком. Тогда этот подарок был наполнен смыслом, понятным лишь им двоим. «Зайка» – так называл ее муж с первого дня совместной жизни. Она вроде бы обижалась, на самом деле тихо радуясь ласковому прозвищу.