Войдя в ту самую комнату, в которой они разговаривали всего несколько часов назад, Бертран опять сел в свое кресло и, сложив перед собой руки в замок, некоторое время задумчиво рассматривал их.

– Я не стану рассказывать вам, кто я такой, – проговорил он наконец, – и что делаю во Франции. Вам это действительно знать ни к чему. Только загружать ваши светлые головы лишней информацией. Но вы можете мне доверять…

– А вот я так не думаю, – перебил доктора Демидов. – Кое-где концы с концами не сходятся.

Бертран надул щеки.

– Догадываюсь, что вас смущает, – проговорил он, продолжая смотреть на столешницу. – Но поверьте, что в этом нет моей вины. До сегодняшнего вечера я считал, что моя клиника – самое безопасное во всей Франции место для таких людей, как вы. Теперь у меня такой уверенности нет.

– Что значит для таких людей, как мы? – подозрительно прищурился Купец. – Вы знаете, кто мы?

Бертран страдальчески закатил глаза.

– Неужели вы до сих пор не поняли, – сказал он, – что для меня нет секретов? Вы – из военной разведки ГРУ. Хотите, чтобы я рассказал, для чего вы здесь?

– Не надо, – хмуро попросил Демидов. – Но предупреждаю, что меня сильно настораживает ваша осведомленность.

– Ничего особенного, – отмахнулся Бертран. – Мне об этом рассказал Саша, когда пришел просить для вас помощи… Кстати, в том, что вас так просто выследили, тоже его вина. Он вам рассказывал об этом?

– В общих чертах… – буркнул Локис. – Говорил, что встретил в Париже какого-то урюка, которого «пеленал» в Чечне…

– Значит, не все рассказал, – констатировал Бертран. – Саша имел неосторожность расслабиться, стать беспечным. Он не сразу заметил, что Асланов не просто пристроил за ним «хвост». Он установил на его машине «жучок», поэтому слышал обо всем, что говорилось в салоне, и сумел так быстро организовать засады… Я всерьез опасаюсь, что это не последняя его попытка освободить вашего пленника. Собственно, мне выгодней как можно скорее отправить вас в аэропорт, а еще лучше прямо в Москву…

– Вы и про Асланова знаете? – невпопад сказал Демидов. – Честное слово, я просто умру от любопытства, если не выясню, кто вы такой!

– Это ваше право, – холодно ответил Бертран, – но успеха на этом поприще я вам желать не буду. Итак, давайте договоримся: вы доверяете мне, а я обеспечиваю вашу эвакуацию, и мы забываем друг о друге…

– Где сейчас Гудаев? – Демидов опять смотрел на Бертрана недоверчиво, пригнув голову. – И зачем вы прячете его от нас?

– Никто от вас его не прячет, – потирая проплешину на темени, устало проговорил врач. – Но я полагаю, что, пока вы находитесь в клинике, будет логичнее, если за ним присмотрит кто-то из персонала…

– А вот мне логичнее и спокойнее, – перебил врача Демидов, – когда этот гад находится у меня перед глазами. Даже когда он спит.

Бертран покачал головой.

– Мне доводилось видеть много упрямцев, – сказал он, укоризненно глядя на Купца поверх очков. – Но вы превзошли их всех, вместе взятых… Хорошо, я пришлю к вам сиделку. Кроме того, в палату будет приходить медсестра, чтобы делать пациенту уколы. Надеюсь, что это не вызовет у вас возражений?

– Не будет… – проворчал Купец. – Только чтобы они по-русски говорили…

– Нет, мне это действительно нравится! – расхохотался медик. – Вам не то чтобы в рот палец положить, вам его к губам близко подносить страшно! Вы же его вместе с головой откусите! Где я найду во Франции русскоговорящую сиделку и медсестру?

Демидов внимательно посмотрел на руки хирурга, причмокивая губами.

– Ваши пальцы я бы кусать не стал, – проговорил он внятно и пояснил: – Подавиться боюсь… А медсестру из русских ищите.

Он поднялся, давая понять, что разговор окончен. Володя тоже встал, держа автомат за специальную рукоятку-прицел.

– Одну минуточку, господа, – остановил их Бертран. – Мне не совсем удобно об этом говорить, но приходится это делать. Большая к вам просьба: не надо так демонстративно разгуливать по клинике с оружием. Мои сотрудники, конечно же, привычны ко всему, но… В общем, я надеюсь, мы поняли друг друга?

Он вопросительно посмотрел в глаза Демидову. Тот недовольно скривился, хотя в просьбе врача не было ничего необычного.

– Хорошо, – выдавил он после непродолжительной паузы. Но, оказавшись за дверью кабинета, резко развернулся к ней и со словами «А вот это ты видел?!», показал согнутую в локте руку, сгиб которой прижимал второй рукой…

Обстановка в парижской резиденции Кадыра Асланова мало чем отличалась от той, что была в его доме на Кавказе. Будучи жестким консерватором, он считал, что чеченец, даже в Европе, должен жить по законам своих предков. Но и отказываться от определенных благ цивилизации Кадыр не собирался. Две комнаты в доме на юго-востоке Парижа были буквально напичканы электроникой. Мало кто из его знакомых догадывался, что на кадыровский клан работают сотни различных специалистов по всей стране; многие из них даже не знают, на кого они работают и кто им за это платит. Это помогало Кадыру сохранять в тайне многие свои делишки, о которых не всем надо было знать. В отличие от Салмана Гудаева, всячески выставлявшего свою деятельность в халифате напоказ, Асланов предпочитал действовать скрытно. Сбор компромата, шантаж, подкуп были самыми излюбленными методами Кадыра. Ради достижения задуманного он не гнушался ничем.

Известие о том, что его главный конкурент Салман Гудаев очутился в тюрьме, едва выйдя из самолета Лондон – Париж, сначала обрадовало Асланова. С дистанции сходил серьезный соперник, которого следовало опасаться. И опасен он был не только тем, что имел в халифате большой вес, но и тем, что сторонников у него было значительно больше, чем у Асланова, которого скорее боялись, чем уважали.

Остальных претендентов на «престол» Кадыр всерьез не воспринимал. Он рассчитывал устранить их с помощью имеющегося у него компромата. Кадыр уже собирался праздновать свою победу, но… Среди делегатов поползли слухи, что это Кадыр отправил Гудаева на нары, боясь конкуренции с его стороны. Если бы все оставалось только на уровне слухов, Асланов не стал бы сильно из-за этого беспокоиться. Но на одном из собраний временного совета халифата это обвинение было брошено ему в лицо. Кадыр молча проглотил его, однако дома дал волю своим чувствам. Тогда-то он и решил, что непременно освободит Гудаева и тем самым снимет с себя всякие подозрения, одновременно набирая себе очки. Но на всякий случай он решил спрятаться ото всех своих сородичей, справедливо полагая, что дураков много и обязательно найдется кто-то, кто захочет посчитаться с ним за «предательство», которого он не совершал. Именно тогда он и узнал о том, в Париже появился его «кровник» из ФСБ. Кадыру не потребовалось много времени, чтобы понять, что это связано с Гудаевым. Он почти не сомневался в том, что в ФСБ решили выкрасть Салмана. Приказав следить за майором, он ждал удобного случая. Благодаря установленным в машине Дроздова «жучкам», он был в курсе всего, о чем тот говорил. Но несмотря на все это, о переговорах майора с Локисом, а потом с Демидовым он не знал. Фээсбэшник разговаривал с разведчиками в кафе, потому все произошедшее перед зданием Дворца правосудия было для Асланова полной неожиданностью. Через своих людей он знал, что похищенный – скорее всего, фээсбэшниками – инспектор Люка отказался от своих претензий и готов письменно подтвердить это в суде. Довольный, что все заканчивалось благополучно и ему не пришлось прилагать для этого никаких особых усилий, Кадыр намеревался лично встретить Гудаева возле Дворца правосудия, дабы публично продемонстрировать свою непричастность к этому инциденту.