Да и с дыханием серьезные проблемы появились! По крайней мере, непредсказуемость поведения и высказываний соседки постоянно вызывали у него нечто похожее на асфиксию, отчего он выглядел в собственных же глазах полнейшим идиотом. Да и как может выглядеть человек с красным, как от удушья, лицом и приоткрытым по той же причине ртом. И самое печальное, что он оказался не готов к подобным схваткам и с горечью сознавал, что проигрывает Людмиле по всем статьям. И пусть он никогда не жаловался на собственную реакцию и был очень даже неплохим боксером, но отвечать на женские выпады с подобающей же скоростью и остротой у него не получалось…

Он поймал на себе по-рысьи быстрый взгляд министра, моментально изобразил на лице заинтересованность, но еще пару минут не мог избавиться от наваждения: он словно наяву ощутил женские пальцы на своей щеке и усмехнулся про себя: знало бы строгое начальство, где на самом деле витают мысли их подчиненных…

– Денис Максимович! – окликнул его один из оперативников. – Смотрите, что мы обнаружили! – Он выложил на заляпанный машинным маслом стол два обреза. – Тут не только ножи клепали, но и кое-чем более серьезным баловались.

Денис окинул тяжелым взглядом вмиг словно ставшего меньше ростом Цымбаря. Даже в плечах он съежился, а лицом стал еще сильнее смахивать на деревенскую тетеху.

– Объясни, откуда у тебя обрезы, Цымбарь? – Барсуков показал жестом на лавку у стены и проговорил: – Приземляйся, а то, смотрю, уже коленки подгибаются.

– Не мое это, гражданин начальник, клянусь, не мое! – зачастил испуганно Цымбарь. И осенил себя крестом. – Ей-богу, ни сном ни духом не ведаю, откуда они здесь появились!

К столу подошел Дробот, внимательно осмотрел место распила ствола, провел по нему пальцем и покачал головой.

– Похоже, совсем свежие обрезики, господин мастеровой? – Он подошел к Цымбарю, какое-то мгновение пристально рассматривал испуганно взиравшего на него снизу вверх мужика и вдруг неожиданно, рывком за шиворот, заставил его подняться на ноги. Цымбарь вскрикнул и схватился за локоть.

Барсуков и его зам обменялись быстрыми взглядами.

– А ну, показывай свои грабли! – приказал задержанному Дробот и, не спрашивая согласия, потянул с его плеч грязный пиджак. И удовлетворенно хмыкнул. Из-под рубахи выглядывала порядком перепачканная гипсовая повязка. – Да-а, друг ты мой разлюбезный! – Стас озадаченно почесал в затылке. – Гипс тебе, ежу понятно, не в больнице накладывали… А теперь, – подступил он к мужику, – потрудись вспомнить, и как можно скорее, что под этим гипсом скрывается? И подчеркиваю: чистосердечное признание в содеянном безобразии значительно, учти, – он строго посмотрел на Цымбаря и с расстановкой повторил: – значительно облегчит тебе дальнейшую жизнь.

– А чего мне врать, гражданин начальник? Недавно споткнулся, руку сломал… – пробурчал мужик и исподлобья посмотрел на Дробота.

– Ага, – обрадовался тот, – старые песни о главном… О пень споткнулся, башкой навернулся, потом очнулся…

– Я же говорю, руку сломал, – не сдавался Цымбарь. Он отвел взгляд от майора и с тоской посмотрел на Барсукова. – Открытый перелом…

– А вот сейчас мы сами убедимся, какой у тебя там перелом, закрытый или – о ужас! – открытый! – Стас взял со стола большие ножницы и, зловеще улыбнувшись, поклацал лезвиями перед носом Цымбаря. – Давай сначала не с гипса начнем, а с твоего брехливого языка, Иван. Знаешь ведь, что через пару минут я тебя за этот язык на гвоздь повешу за дачу ложных показаний, треплешь им почем зря, вводишь товарищей ментов в заблуждение…

Цымбарь еще больше помрачнел и протянул ему руку. И через минуту Дробот с торжеством в голосе воскликнул:

– Ну вот! Финита ля комедия, гражданин Цымбарь! За что боролись, на то и напоролись! А напоролись вы, голубь сизокрылый, не иначе как на пулю, что и превратила вашу конечность в этакое уродство! – Стас посмотрел на Барсукова и весело подмигнул ему. – Наверняка тот самый, Людмилин подранок! Или я ошибаюсь, родной ты мой?

– Скажи спасибо, начальник, что мы эту Людмилу еще тогда, в тайге не урыли! Но допрыгается стерва, ох допрыгается! – процедил сквозь зубы Цымбарь, и глаза его полыхнули вдруг такой откровенной ненавистью, что Барсуков даже хмыкнул озадаченно: надо же так обмишулиться – сравнить этого отъявленного подонка с тупой деревенской бабой…

* * *

Стас похлопал себя по карманам и с досадой произнес:

– Надо же! Сигареты где-то выронил!

– Возьми мои! – Барсуков достал из кармана кителя начатую пачку и перебросил ее в руки Дроботу, сидевшему на заднем сиденье.

Тот вытащил две сигаретки: одну – сейчас, другую про запас – до ближайшего киоска езды по таежным, утонувшим в сугробах дорогам никак не менее часа… И присвистнул то ли от восторга, то ли от удивления:

– Ну ты даешь, начальник!

– Что случилось? – поинтересовался Барсуков, не сводя глаз с дороги. Их «Нива» форсировала глубокий сугроб в ложбине между двумя увалами.

– Потом! – коротко ответил Дробот. И со стоном зевнул. – Ох, жизнь наша каторжная, ментовская! Уже и не помню, когда высыпался как следует!.. – Но не прошло и минуты, как на заднем сиденье послышалось тихое посапывание, перемежаемое неясным бормотанием и даже всхрапыванием.

Некоторое время они ехали под сопровождение этих звуков, издаваемых горлом и носом бравого начальника криминальной милиции. Наконец в ответ на наиболее мощный выброс храпа Сергей не выдержал и весело посмотрел на подполковника.

– Ну и здоров же спать Станислав Васильевич! Помню, как-то всем отделом на природу ездили отдыхать. Так он с удочкой в руках умудрился задремать и свалился прямо в озеро. А один раз возвращались мы из Базынгета, есть такая деревушка в десяток домов в такой глухомани, что добраться туда можно летом только на моторке, а зимой – по льду реки. Живут там одни староверы, преступлений у них отродясь не бывало. А тут приехали несколько художников, говорят, на этюды, а по мне так водку жрать на свободе, подальше от городских проблем да баб своих…

– А ты поменьше трепись начальству, – раздалось у них за спиной. – В Базынгете именно ты, голубь, сел задницей в костер, и, если бы не я, иметь бы тебе бытовую травму в виде огромного волдыря на том месте, что неприлично дамам показывать.

– Так я ж про другой раз рассказываю, – смутился водитель.

– А про другой раз про других и рассказывай, – посоветовал Стас, потом с нарочито громким кряхтением потянулся и предложил: – Заночуем сегодня у меня, Денис Максимович? Думаю, нам есть о чем поговорить без подобных наглых свидетелей, – кивнул он в сторону Сергея, – да и выпить кое-что найдется по этому поводу. А в принципе, можно и без повода, просто за то, что день хороший и Цымбаря, ловчилу проклятого, в кутузку спровадили.

Они опять замолчали. Стас что-то тихо мурлыкал себе под нос, но время от времени весьма эмоционально выкрикивал в спину водителю набор из несколько фраз, суть которых сводилась к одному: «Куда прешь, Серый, не видишь, какую дуру там намело!»