нелояльности руководству, “измена идеалам” будет иметь катастрофические последствия и для каждого, и для судьбы “самой превосходной” корейской нации. Существуют опасения оказаться “порабощенными империалистами и южнокорейцами”.

Общество остается серьезно стратифицированным (официально население разделено на полсотни категорий), упорядоченным, и эту своеобразную стабильность многие северокорейцы боятся променять на свободу и хаос.

Ким Чен-ир, возглавивший после смерти отца кланово-феодальную систему власти, зарекомендовал себя в качестве способного лидера, пусть и отличающегося эксцентричностью и эмоциональностью. Настойчиво продвигаемый западными СМИ стереотип непредсказуемого и взбалмошного диктатора был далек от действительности. Между прочим, на становление его личности оказала немалое влияние “русская душа”, и наша страна для него, несмотря на политические разногласия, не являлась чуждой. Действия Ким Чен-ира, как правило, были продуманы, просчитаны на много ходов вперед (не случайно он сам сравнивал свое противостояние с американцами с шахматной партией), опирались в руководстве страны на консенсус.

“Полководец” прекрасно разбирался в международной политике, военном деле, был склонен к искусствам. К заметному пробелу относится упрощенное понимание экономики. Он был личностью с прекрасной памятью и творческими способностями, искренне уверенный в своей “богоизбранности”. Не дотягивая до харизмы Ким Ир-сена, Ким Чен-ир сумел добиться покорности правящего класса и выбрать курс, который, при всей критике его со стороны, обеспечил результат – сохранение страны и его личной власти в весьма неблагоприятных внешних и внутренних обстоятельствах.

Однако Ким Чен-ир – заложник системы, и логика его поведения целиком диктовалась задачей самосохранения, а не развития КНДР, ведь в отличие от других бывших соцстран смена режима в стране означала бы не просто смену политической системы и правящих элит, а угрозу самой северокорейской государственности – немедленное поглощение Югом территории Севера.

Обладая интеллектом, знаниями и внутренней свободой, Ким был глубоко одинок на вершине власти, в том числе и из-за дефицита международного общения. Внутренне отдавая себе отчет в тупиковом характере политико-экономического курса, он вынужден был соблюдать преемственность, избегать нововведений из-за опасности разбалансировать систему. Не понимая и не принимая демократические ценности, он, судя по его репликам, хотел бы видеть свою страну все же не царством казарменного социо-феодализма, а чем-то вроде Брунея или, скажем, Сингапура – просвещенной монархией или “диктатурой развития”, независимой и хотя бы относительно зажиточной (источником благосостояния которой выступила бы крайне дешевая и достаточно квалифицированная рабочая сила).

Похоже, заветной мечтой Кима было сохранение независимости за счет сталкивания лбами великих держав. Если во времена его отца КНДР балансировала между СССР и КНР, то теперь она не возражала бы против получения статуса клиента США, чтобы возбудить ревность Китая и извлечь выгоду из их конкуренции.

В начале XXI в., преодолев жестокий экономический кризис и голод середины 1990-х гг., КНДР пошла на сближение с Югом, нормализацию отношений с Японией, с ЕС, делала активные авансы США, на время практически полностью заморозила ядерную и ракетные программы, предприняла попытки экономических реформ, создания “открытого сектора” в экономике. Тем самым обозначилась возможная альтернатива закрытости и чучхейской ортодоксальности. Однако стремление режима к международной легитимизации явно не отвечало планам США. Подняв во многом надуманную тему “секретной урановой программы” в 2002 г., США (администрация Дж. Буша) прервали “мирное наступление” КНДР. В Пхеньяне это развеяло иллюзии о возможности договориться с противниками.

Проблемы энергетического комплекса КНДР[193]

Возможности выхода из энергетического кризиса

В условиях общего и затяжного экономического спада в Северной Корее первоочередные и пока неразрешимые проблемы сохраняются в топливно-энергетическом комплексе. В 1990-е гг. первичное энергообеспечение снизилось по меньшей мере на 40 % и в 2004 г. составило 16,5 млн т условного топлива, показатель которого на душу населения упал с 1,18 в 1990 г. до 0,73 в 2004 г. Не снижающийся дефицит энергоносителей делает невозможным стабильное функционирование предприятий ведущих промышленных отраслей: горнодобывающей, электроэнергетической, металлургической промышленности, машиностроения и объектов инфраструктуры, в первую очередь на железнодорожном транспорте.

Энергообеспечение страны основано на угле примерно на 70 %, гидроэнергии – на 16–18 %, нефти – на 7 %, а также на энергии ветра, биомассы и других источников. Электроэнергия подается с перебоями, ее напряжение и частота не соответствуют стандарту. Ощущается нехватка всех видов топлива, особенно в зимнее время. В стране существует жесткий административный контроль над потреблением электроэнергии, жителей призывают беречь каждый киловатт на производстве и в жилых домах.

В Пхеньяне и других местах ввели электронные карточки учета потребления электроэнергии. В 2007 г. руководители КНДР в качестве приоритетной поставили задачу улучшения снабжения страны энергией. Расходы государственного бюджета 2007 г. на четыре приоритетные отрасли экономики (электроэнергетику, угольную промышленность, металлургию и транспорт) выросли по сравнению с 2006 г. на 11,6 %. Эти отрасли называют “передовой линией борьбы за создание экономически мощного государства”[194].

В начале 2000 г. Пхеньян склонился к развитию гидроэнергетики и строительству ГЭС для укрепления энергетической устойчивости КНДР. В течение нескольких лет планируется ввод новых мощностей в 600 МВт за счет строительства средних и крупных ГЭС[195]. Соответственно, доля потребления угля должна снизиться до 60 %, а гидроэлектроэнергии – возрасти до 40 % по сравнению с 20 % в прошлом.

КНДР официально признавала: “Поскольку большинство имеющихся тепловых и гидростанций намного пережили свой жизненный срок и до сих пор не подвергались технической реконструкции, их оборудование устарело и эффективность резко снизилась. Сейчас производятся паровые турбины в 50 МВт и гидротурбины в 120 МВт, но их эффективность низка из-за устаревшей технологии. Более того, в силу аномальных климатических условий последних лет уровень воды в резервуарах понизился, и ГЭС не могут работать на полную мощность. Что касается системы передачи и распределения электроэнергии, то используется большое количество трансформаторов и автоматических выключателей, выработавших свой ресурс”[196].

По мнению северокорейских специалистов, в целях реформирования энергетического сектора необходимо:

• повысить эффективность действующих гидротурбин до уровня 90~93 %, обеспечить финансирование и установить дополнительные мощности, создать новые структуры, построить новые ГЭС;

• в системе передачи и распределения электроэнергии заменить старое, выработавшее свой ресурс оборудование; упорядочить и объединить сети; снизить потери в них путем повышения напряжения.

КНДР стремится предотвращать системные сбои и нормализовывать подачу электроэнергии с помощью введения усовершенствованного контроля за ее использованием, а также новых контрольно-измерительных приборов.

Северокорейцы согласны с тем, чтобы в перспективе создать в сотрудничестве с соседними странами единую сверхвысоковольтную систему передачи и распределения электроэнергии. Официальные лица КНДР в 2004 г. делали акцент на следующих основных направлениях в подходе к решению энергетических проблем:

• на отсрочке решения по АЭС (реактору на легкой воде) и концентрации на решении ближайших задач, связанных с традиционными способами производства энергии;

• начале широкомасштабных мероприятий по совершенствованию энергетической инфраструктуры, энергосети и по снабжению обычными