У меня всегда наготове запас кайенского перца или порошка чили, так как кроме вкуса они обладают особыми медицинскими свойствами. Активным элементом в перце является капсаицин (C18H27NO3), который выделяет так много тепла в теле, что некоторые медики считают его причиной того, что жители стран с острой кухней болеют простудой и инфекционными заболеваниями намного реже, чем могли бы. Я очень люблю красный перец, в свое время выиграл несколько соревнований по поеданию халапеньо в Мексике и обычно добавляю к каждому куску пиццы три столовые ложки соуса чили. И у меня не было гриппа или простуды со времен колледжа.

Когда я ем в ресторанах в неразвитых странах, то стараюсь избегать шикарных заведений, рассчитанных на туристов, и выбираю маленькие недорогие забегаловки, где едят местные жители. И пусть вас не отталкивают их названия. Вам могут подать отменное блюдо в месте под названием «Жопа мира» и отличный рамен в «Девственном тандури». Если еда покажется вам слишком сухой и пресной, отправляйтесь в «Веселую щель», посмотрите, что предлагают там. И не забудьте посетить Huy Huy и «Золотой стульчак». (Все эти названия не выдуманные, у меня просто не хватило бы фантазии.)

Побывав во всех государствах в Западном полушарии, я планировал закончить путешествие по миру, посетив три больших города с интервалом в один год. Первая часть поездки была самой тяжелой – все 13 стран Южной Африки за 65 дней в период с июля по сентябрь 2009 года.

Но мы все знаем, что случается с детально продуманными планами.

Все пошло не так с самого начала, потому что я не смог получить визу в Анголу перед тем, как вылететь из Штатов. Ангола была известна особой придирчивостью при выдаче визы туристам, так как считалось, что путешественники ехали в эту измученную войной страну, чтобы украсть бриллианты. Особенно жестко правительство Анголы относилось к американцам, так как мы поддерживали их противников в долгой и кровавой гражданской войне. Никому из тех, кого я знал, не дали визу. Мое заявление пролежало у ангольцев более трех месяцев без каких-либо изменений, хотя я и пытался объяснить им, что скоро уезжаю в Африку. Каждый раз, когда я звонил в их посольство, чтобы узнать о статусе заявки, ответом была одна и та же монотонная фраза: «Мы ожидаем ответа из Луанды». Моей последней надеждой было забрать визу где-нибудь в Африке в посольстве Анголы, и единственным местом, где такое посольство имелось, был Мозамбик.

Это была моя двенадцатая поездка в Африку, где я вновь столкнулся с привычными инфекциями и раздражающими мелочами, усиленными предубеждениями и нищетой: бандиты, карманники, воры, мошенники и барсеточники, коррумпированные чиновники, которые требовали платы за услуги, которые должны были оплачиваться их правительством, нечистые на руку пограничники, редкая дискриминация (в которой я был на стороне меньшинства), несколько ночей, проведенных в аэропорту во время пересадок, практически постоянная угроза малярии, лихорадки денге, шистосомоза, чикунгуньи и целого букета других малоприятных патогенов, армии змей, пайков и скорпионов, эскадроны москитов, клещей, мошкары, песчаных мух и песчаных блох, а также батальоны постельных клопов, гельминтов и паразитов, забирающихся под кожу. Все это усугублялось тяжелым положением миллионов африканцев, по которым ударил быстро разрастающийся мировой финансовый кризис. Из-за экономических потерь вкупе с подскочившими ценами на продукты сама их жизнь была под угрозой. Теперь прибавьте сюда языковой барьер (только в двух странах говорили на португальском и как минимум в пяти имел хождение французский со странным произношением). По старым дорогам разъезжали лихачи на полуразвалившихся автобусах и грузовиках. Здесь были чудовищно сухие пустыни Калахари в Намибии, непроходимые болота в дельте Окаванго в Ботсване, пробирающие до костей ночи в предгорьях Лесото, банды бывших детей-солдат в Анголе, Конго и Мозамбике. А так как в половине стран я жил в палатке, то ожидал неприятностей от львов, гиен, крокодилов, гиппопотамов и слонов (которые в мою последнюю поездку в Кению развлекали себя тем, что оставляли кошмарные полуночные кучи дерьма прямо на моей палатке).

Логистика занимает важнейшее место при планировании столь долгих поездок. Я упаковал все, что могло мне понадобиться, кроме воды, еды и пятновыводителя, потому что многие товары в этих странах были недоступны, подозрительны или слишком дороги. Так как я не хотел два месяца таскать четверть тонны всякого барахла по 13 странам, а африканские авиалинии позволяли брать с собой только 20 килограммов, я решил, что оставлю свой багаж в более-менее безопасной временной квартире в Йоханнесбурге, городе, славящемся высоким уровнем преступности. Из этой базы я буду летать по всем частям Африки и останавливаться на 1–3 недели в каждой стране, а затем периодически возвращаться в Йоханнесбург, чтобы за одну ночь пополнить истощившиеся запасы и насладиться горячим душем.

Так как мой путь пролегал вдалеке от докторов, я взял полную аптечку, в которой было все, от шприцев – те, что используют в африканских госпиталях, часто заражены ВИЧ – до шести видов антибиотиков и трех противогрибковых препаратов. (В Африке продается лишь 1 % мировой медицинской продукции, здесь почти нет аптек.) Плюс тент, посуда, бинокль, камера и дополнительные объективы к ней, распечатки гидов, восемь романов в мягкой обложке, таблетки для очищения воды, 70 упаковок смеси для охлажденного чая, снаряжение для гор, пустыни, дождливой и кустистой местности, болот, пещер, погружений под воду и т. п., а также шесть двухлитровых пластиковых бутылок с мюсли для завтрака. Все вместе весило 60 килограммов.

Другой проблемой стали деньги. В Африке практически не было банкоматов, не принимались кредитки, и я, как мог, подготовился заранее, повсюду рассовав кучу наличных, подобрав каждую купюру в соответствии с чудными африканскими денежными правилами (например, здесь не принимали старые, порванные или смятые банкноты, или банкноты с надписями, или старые версии 50-долларовой купюры с эллипсом вокруг изображения Улисса С. Гранта, а лишь новейшие 100 долларов, которые было сложно подделать).

С жильем я думал поступить так – пара ночей в палатке, затем ночь в дешевом отеле, чтобы отмыться, а также периодические посещения гестхаусов, где я мог узнать свежую информацию об открытых дорогах, смытых мостах, все еще работающих кораблях и местах, облюбованных бандитами и другими опасными ребятами.

У меня были ампулы для инъекций против гепатита А и желтой лихорадки. Срок действия этих вакцин составлял 12 лет, но недавно международная здравоохранительная организация понизила его до 10 лет, а это означало, что дата истечения срока действия моих официальных запасов лекарств от желтой лихорадки приходилась на предпоследний день моей поездки, по пути из Конго обратно в Йоханнесбург, где я должен был забрать свой багаж и сесть на самолет до аэропорта Кеннеди. Я не мог попасть в карантин из-за одного дня, но решил быть дотошным, чтобы не попасться в лапы какому-нибудь малооплачиваемому таможеннику, у которого будет возможность держать меня взаперти, пока я не куплю свою свободу.

В первый день путешествия прямо по закону Мерфи случилось несколько заминок: ангольское посольство продержало мою заявку так долго, что служба доставки передала мне мой паспорт лишь за три часа до моего вылета. Служащие агентства безопасности транспорта конфисковали мой ланч, банку консервированных спагетти с фрикадельками, посчитав, что в ней содержалась жидкость. Страшные грозовые тучи задержали взлет на 100 минут, что стало причиной утери моего багажа в Лондоне. А приехав в Йоханнесбург, я узнал, что во всех девяти провинциях Южной Африки началась эпидемия свиного гриппа.