class="subtitle">63

Потом был февраль. Тринадцатого Света поинтересовалась у Нико:

— Господин Шлыков, ты помнишь, что завтра День влюбленных?

Оленька уткнулась в экран компьютера: правила финальный вариант статьи «Будь под кайтом!» — название придумывать не пришлось, лозунг кайтеров всем понравился.

Нико хмыкнул:

— Сообщаю всем, что в ближайшие три дня дизайнер будет отсутствовать. Завтра он отмечает, а потом у него последствия.

— Здесь отметим, — отозвался Серега. Похоже, его такой вариант вполне устраивал.

Но Света на реплику внимания не обратила.

— Нико, я тебя предупредила при свидетелях. В шесть часов меня тут уже не будет. А в первой половине дня мне надо кое-куда съездить. Это значит, что я постараюсь прийти пораньше, но ничего не обещаю.

— То есть ты за меня все решила?

Оленька печенками ощутила — заводится. Вообще, иногда Света разговаривала с Нико просто безобразно.

— Знаешь что… Если тебе все равно, это не значит, что другим…

Как это понимать: «тебе все равно»? С женой, похоже, и правда все не очень.

Нико встал и ушел в свой кабинет, и остаток вечера эти двое не обменялись ни словом.

64

Света выключила компьютер без пяти шесть и была такова. Шлыков не показался из кабинета, хотя Света нарочито громко заявила:

— Всех — с праздником!

Вышел он только около семи, сказал — расходимся в девять, раньше смысла нет, пробки.

— А я на метро поеду! — обрадовался Егор. — Можно я тогда… прямо сейчас?

— Ну валяй, раз уж бунт на корабле. Серега, ты тоже свободен.

Но Серега, вот дурень, намека не понял.

— Да не, мне дома делать нечего…

— Понятно, — Шлыков повернулся к Оленьке. — А тебе?

65

Вот так взял и спросил: «А тебе?» В смысле: «А тебе есть что делать дома четырнадцатого февраля?» И что отвечать? «Нет»? При всех «раздеться»? Сказать «да»? И потом доказывать, что…

— Есть еще третий вариант: «Затрудняюсь ответить», — это Нико.

Пошел к себе, на ходу бросил:

— Если не хочешь в метро толкаться в час пик, подожди до девяти, я тебя отвезу. Мне по дороге.

— Я дальше живу…

— Ну и что?

Сделать Вовке сюрприз, ввалиться в десять домой.

66

Как весело! Шлыковская «Субару» летит, в два счета обходит квелые автомобильчики. Нико мягко ведет машину, играется с ней. Это вам не Вовка со своей пенсионерской ездой. Как доехали — не заметила. Ну, конечно, еще и болтали.

— Мне тут фильм обещали дать посмотреть, французский. Он едва ли не все рекорды проката побил. «Марш императора» называется. Может, видела?

— Нет.

Оленька улыбается. Она незаметно разглядывает руки на руле, — как непривычно, руль в машине справа, — руки, они лучшие рассказчики. Эти — ни грубы, ни ласковы, руки человека, которому некогда миловаться. Человека, который идет куда-то. И главное, знает куда.

Шлыков ускоряется, пролетает на желтый.

— Говорят, невероятная история о мужестве.

— Что-то историческое? О каком императоре речь-то?

Повернулся:

— Ты что, правда не в курсе? Ну ты даешь. Фильм прогремел и уже с экранов сошел. Ну я — понятно, что не видел, мне некогда, но ты-то чем занята?

— Как всякая женщина. Своими переживаниями, — смеясь.

— Ах, простите.

— Ничего.

Переглянулись, засмеялись. И этот смех вдруг сблизил.

— Хочешь, Оль, секрет скажу? Я тоже мало что смотрю. Когда ребята про этот сериал говорили, откуда актриса на обложке, — я только звон о нем слышал. Но прикинулся, что видел. Всего не успеешь, вот тут и нужна команда, которой на сто процентов доверяешь. Ребята во всем этом варятся, ездят всюду — я ж на месте не держу, если оно на пользу. Мне бы тоже почаще на людях появляться, заделаться публичным человеком… Да времени жалко. Кстати, думаю, порочную практику поздних посиделок надо прикрывать, хоть ребятам и нравится. Моя беда — я неисправимая сова.

— Да мне тоже… нравится.

— Да? Вообще-то в тебе такой уж нужды нет. Ты ж можешь домой материалы брать. Просто хочется, чтобы оно быстро происходило — вычитала, поставили, все. Но если…

— Нет, не надо.

— Уверена?

— Не хочу сидеть дома.

Шлыков кинул короткий взгляд:

— У тебя же сын.

— Еще плохой матерью меня назови.

Машина резко соскользнула в соседний ряд.

— Заболтался, сейчас поворот проскочили бы. В принципе меня тогда тоже можно назвать… плохим отцом. У меня их двое. Мальчик и мальчик.

— А сколько им?

— Одиннадцать и семь.

Помолчали.

— Ну, я себя плохим отцом не считаю. Я занятой отец, это совсем другая песня. Мужик должен иметь свое дело. Вот сейчас я журнал затеял, дело для меня новое, хочется всего по максимуму, а сам иногда думаю: подниму ли? Но сразу говорю себе: имел смелость схватиться — тащи. Такой вызов самому себе. Потому что если не потяну — скверно мне будет.

Оленька улыбнулась:

— Мы тебе поможем. Дедка за репку…

Шлыков хмыкнул:

— Ты в бабки метишь или во внучки?

— В мышки.

— Меня обвинят в зоофилии.

Короткая пауза: довольная, чтобы осознать услышанное, и недостаточная, чтобы сообразить, как ответить.

— Да, хорошо иметь такую мышку — если что, хвостиком махнет…

— Нико, это из другой сказки. Сразу видно, что дети у тебя уже подросли. Но мыши, да — на них всегда надежда. Я как-то читала статью про образ мыши в русских сказках.

— И что пишут?

— Говорят, вполне логично, что мышь присутствует, а не жираф.

— Тут не поспоришь.

— И еще Саша Черный писал, что мышь храбрее всех на свете.

— Да? Странно. А как же лев?

— И ты туда же… Видишь ли, «легко быть храбрым, если лапы шире швабры»…

— Это была цитата?

— Ну типа того.

— Догадался. Я ж дремучий человек, Оля. Так почему мышь-то храбрее?

— А что ей остается, как не храброй быть?

Посмотрел внимательно:

— Да нам всем только это и остается.

67

— Адрес твой надо было в навигатор забить, не подумал.

— Да я знаю, как ехать. Сейчас направо.

Молчание.

— Теперь прямо и во-он там налево.

— Я тебе потом, если хочешь, дам этот фильм посмотреть. Должен понравиться — раз храбрые мыши интересуют. Съемки шли тринадцать месяцев в Антарктиде.

— Где? Это случайно не про пингвинов?

— Точно. Про императорских. В русском прокате — «Птицы-2». Но не люблю я, когда названия передергивают.

— Да, я слышала. Отважные пингвины.

— Вот-вот.

— Налево. И опять налево. Вон мой дом.

Остановились у подъезда.

— Спасибо тебе.

— Да не за что в общем-то. Приятно было побеседовать со знатоком литературы.

Оленька отстегнула ремень безопасности.

— Да какой я знаток… Просто ребенку стих недавно читала. Вот у меня соседка… вернее, подруга, Алена, она, наверно, часа три может без остановки, да наизусть.