— А ты в этот раз не такой испуганный.

— Много времени прошло. Устал бояться, знаешь ли.

— И послушал мой совет.

Тут меня озарение будто обухом по голове ударило. Я так и не узнал у Иннокентия Витольдовича, что за приглашение такое от Главного я не заметил. А теперь смотрел на то подобие человека, что встретилось мне на второй день присутствия в Клоаке, и понимал, что именно оно-то и есть это самое приглашение.

— Ты от Главного, что ли? — уточнил я.

— Я и есть Главный. Я часть его. Я уста его.

— Очень… впечатляюще.

— И я здесь, чтобы убедить тебя отступить.

— С чего это вдруг?

— Всё то, что покоится в Пределе, должно здесь и остаться. Этот баланс хрупок, как и весь мир, — разжёвывая слова, расплываясь в пространных фразах, заговорил Главный. — Отнимешь лишь самую малость, и всё рухнет, как карточный домик. А ты сам не будешь рад. Пожелаешь изменить решение, но будет слишком поздно.

Я дождался, когда он сделает паузу, и с вызовом спросил:

— И ты предлагаешь мне сложа руки ждать, когда… — но вдруг осёкся, боясь, что наговорил лишнего. Любое моё слово сейчас обличало планы, а потом ждать меня в городе будут во всеоружии.

Впрочем, я совсем забыл, от кого пытался скрыться в недомолвках.

— Когда ребёнок твой не станет тебе надеждой? Брось, забота об одном уничтожит всех. Не слишком ли это эгоистично: обречь тысячи людей ради собственной прихоти?

— Нет, не слишком. Для своего ребёнка я сделаю всё, что от меня зависит. Если придётся принести такую жертву, поверь, я не буду колебаться. Чёрт, да если даже мне самому придётся ради этого сгинуть, вряд ли я остановлюсь.

— Самоотверженно, но будет ли твой ребёнок за это тебе благодарен? Не возненавидит ли за тот груз, что ты на него обрушишь, не дождавшись его рождения?

— Он даже не узнает, от чего я его спас. Я никому не позволю ему это рассказывать, а жизнь подкинет достаточно прекрасных вещей, чтобы он не задумывался о такой древности.

— Ты сам будешь знать об этом и не сможешь молчать. Да и говорить ничего не придётся, всё и так слишком ясно будет.

— Что будет ясно? Ты хоть объясни, что произойдёт, если я сделаю то, что задумал? — вспылил я. Надоело говорить о том, что толком не понимал. Почему вдруг так опасно моё возвращение? Уж не опаснее, чем моё здесь появление.

— То, что произойдёт, если ты нарушишь баланс, неведомо мне. Но последствия могут изменить мир до неузнаваемости. А могут и вовсе его уничтожить.

— То есть, ты не уверен, что именно произойдёт? А может, вообще ничего не случится? Как тебе такое? Тонкий вон сколько раз отсюда таскал вещи, и ничего. Целый особняк обставил в крепости, все склады там консервами забил. Что ж ты его не останавливал? Или это другое, а я просто ничего не понимаю?

— Он не помышлял твоими помыслами, и остановился, когда увидел грань своими глазами.

— Просто перед ним не было такой проблемы, вот и отступил.

— И перед тобой такой проблемы нет. Не получится в первый раз, получится в другой.

— Ты серьёзно? — возмутился я окончательно. Многое мог стерпеть, но это уже был перебор. — Я похож на крысу, что ли, какую-то? Плодиться, пока не получится что-то похожее на здоровое потомство? Это же бред!

— Это закон жизни.

— Да к чёрту такие законы! Сидите тут среди помоев и гадаете, авось повезёт в этот раз? Не в этот, так в следующий точно. Не в следующий, так как-нибудь в другой. Отлично, прекрасно, но давайте без меня.

— Разве в вашем мире не так? Чем люди от зверей отличаются что здесь, что где угодно ещё? Ничем. Те же инстинкты, те же желания и страхи.

— Мне надоел этот разговор. Давай так. Если ты такой всемогущий и всё такое, то гарантируй мне, что с моим ребёнком всё будет нормально, — поставил я вопрос ребром. Вдруг он неожиданно сможет предложить мне достойную альтернативу?

— Я не могу. Ты слишком большого мнения обо мне, но я не всемогущий.

— Ну и всё тогда. Не убедил.

Я развернулся и быстро пошёл обратно. Не хотел слушать, что придумает он, лишь бы убедить меня испугаться неведомого так же, как боится он сам.

— Ты делаешь ошибку, — вслед мне произнёс Главный и замолчал.

Пугать меня собрался. Посмотрим, как заговорит, когда я воткну в него антенну.

Но сколько бы возмущения не бурлило во мне сейчас, я не мог не отметить, что многое из сказанного им было мне близко. Ещё в прошлой жизни, на Земле, я придерживался главного правила: не делай то, последствия чего неизвестно. Но это было в прошлой жизни. Как изменила меня Клоака…

Уже с последнего холма я увидел, что костёр в лагере разожжён и возле него сидит Тонкий. Он ждал меня и поманил рукой, чтобы не кричать.

— Главный вызывал? — спросил, не отрывая взгляда от пламени, когда я подошёл.

— Как догадался?

Я устроился рядом, достал флягу и хорошенько отпил. Во рту после странной встречи сильно пересохло.

— Это же очевидно, — признался Тонкий. — На того, кто сбежит при первой же возможности, ты не похож. Значит, с Главным встречался.

— Обычно эта новость вызывает другие эмоции, — усмехнулся я.

— Думаешь, стоит упасть без чувств от восхищения?

— Нет. Просто интересно, почему этого не произошло.

— Можно сказать, что это личные счёты. В прошлый раз не очень хорошо расстались.

— Так он и с тобой разговаривал? О чём, если не секрет?

— Да плевать, даже если это секрет. Хотел бы я знать, какое он мне ещё наказание придумает, кроме того, что уже есть. Превратил в ничтожество безвольное, над которым весь город ржёт. Ну да ладно. Дело прошлое, — Тонкий выговорился и замолчал. Только угли в костре помешивал. А потом уже гораздо спокойнее продолжил: — Десять лет назад я решил зайти дальше дозволенного. Обычно мы ходили с ребятами только до города и обратно, но в тот раз мне стало интересно, что же там дальше. Эту идею поддержали и мои товарищи. Не сразу и заранее настроившись на провал, но мы всё-таки отправились вперёд, а уже через полдня увидели яркий свет ещё одного города. Там были огромные палатки и высокие ангары, но всё это скрывалось за несколькими рядами заборов с колючей проволокой. Вот это как раз и была та самая черта.

— И ты отступил?

— Мне пришлось. Нам предстояло пройти через ущелье, чтобы выйти к воротам города, но именно там на