Зоя вздрогнула, поглядев на меня с испугом.

– Пойдем, – продолжил я. – Покажу еще кое-что.

По темному коридору провел ее в новую комнату, поставил перед стеной. Затем раздвинул шторы, открыв широкую нишу.

– Ой! – отпрянула девушка. – Кто это?

– Всего лишь скульптура, не бойся.

– Ну как живая!..

– Тогда с чего ты шарахнулась? – спросил я. – Приняла за покойницу?

– А она красивая, – заметила Зоя. – Тоже придуманная?

– Вообще это слепок.

– Надо же… Прямо мавзолей.

– Боже упаси! Мертвецов мариновать? Бр-р-р… Вот «спящая царевна» – куда ни шло. Правда, монаршей величавостью тут не пахнет.

– Так ты знаком с ней?

– Я-то знаком. Вот насчет нее – не уверен.

Девушка на постаменте впрямь выглядела живой… во всяком случае, настоящей. Изящные холмики грудей слегка сплющены, будто под своим весом, голова запрокинута, носочки вытянуты – в горизонтали такое уместно.

– А лица не разобрать, – укорила Зоя.

– Все ж это был песок, не гипс. Для фигуры-то – в самый раз…

– Ну, хорошо, – сказала она. – А зачем ее показал?

Я пожал плечами:

– Почему-то мне кажется, что это – истинное. В отличие от того, чем потчуют вас.

И в этом миг нас сорвал с места вой сирены. Вернее, сорвал-то он меня, а я потянул за собой Зою. Влетев в кабинет, мы подскочили к экрану, где уже показывали нарушителей нашего покоя. Итак, опять пришла ночь, а с ней вернулись чужаки и едва не всем кагалом ломанулись ко мне. Надо ж, какая честь!

– Они тоже выдуманные? – спросила девушка с надеждой.

– Сам бы этого хотел, – пробормотал я.

Существа взбирались по отвесу яко по лестнице – с пугающей легкостью, сплошным потоком. Уж не они ли выкрадывают людей из прибрежных вилл? Но распространяться об этом не стал – твари и без того гляделись жутко.

– Что это за мерзость? – с содроганием спросила Зоя.

– Похожи на водных скорпионов – но размеры!..

Да, вот этих я бы есть не стал. Как бы они сами не слопали кого-то… очередной раз. Вообще звери больше смахивали на пауков – гигантских, вдобавок оснащенных устрашающими клешнями. Мой оживший кошмар.

Но меры против них уже принимались. Обе мои «стрекозы» зависли близ стены и поливали тварей свинцом – так, что от них летели клочья. Затем включился охранный пулемет, сшибая самых прытких, и уже изготовились несколько других стволов.

К счастью, атака захлебнулась прежде, чем звери достигли края обрыва. Среди них попросту не осталось живых – отступать они, видимо, не умели.

– Вот и конец вечерней сказки, – объявил я. – Иди-ка ты, малыш, спать.

– А ты?

– А мне еще надо повкалывать. Тяжел, тяжел пиратский труд!.. Думаешь, просто жить по потребностям?

– Ты в кабинете работаешь? – спросила Зоя. – А… можно я лягу тут?

– На здоровье!.. Конечно, если не храпишь.

– Шутишь?

Впрочем, я уложил девушку в гостиной, потушив верхний свет, и здесь же сел за экран, благо терминал в этой комнате был не хуже. Охота предстояла серьезная, хотя ловить было на что. Выбрав из недавней записи кадры поудачней, я забросил их в Океан и, очертив круг поиска, принялся ждать, пока поймается рыбка, большая или хотя бы маленькая. Ждать пришлось не одну минуту – видно, «рыбка» плавала не в верхних слоях. Затем все же клюнуло, и улов проявился.

Недавнего своего оппонента я вычислил верно. На самом-то деле Ульяна Мартыновича звали Евгением Яновичем, и фамилия у него была, конечно, не Сидоров, а Щеглов. Агентурная кличка: Богомол. Засветился он еще в прежние времена, когда воевал с империалистами, а специализировался на покушениях и терроре. Подозревали его во многих подвигах, включая провокации с большим числом жертв, но прямых улик, как я понял, Женюра не оставлял: умел работать чисто. Вот чем он занимался сейчас, не знали даже в Океане – во всяком случае, с поверхности не видно. Тут требовался глубинный трал.

Его подручный отзывался на имя Альбион и кличку Туманный. Судя по всему, соображал он и впрямь тускло, но дело знал назубок и не жаловался ни на память, ни на рассеянность… ни на лишнюю щепетильность, если доходило до крутых мер. Может, не питал к ним такого пристрастия, как Богомол, однако не брезговал.

Затем мои мысли переключились на другое. Что-то брезжило в сознании, не спеша обретать ясные формы. И вдруг сложилось в конструкцию, которую я быстренько набросал на экране. Перебравшись в кабинет, позвонил Гаю, и только он откликнулся, как я заговорил, поглядывая на свою схему:

– Смотри, что выходит… В прямом подчинении Клопа сейчас семеро. Во-первых, Лущ с полутора сотнями «бесов». Во-вторых, Валуев, чья контора тоже поделена на дюжину отделов. В-третьих, Крокин, предводитель сторожевиков, выстроенных по тому же принципу. В-четвертых, Хрунов, главный чинуша, – под ним та же чехарда. В-пятых, казацкий генерал Жданович с Кругом из двенадцати атаманов. В-шестых, Куприянов, Лагерный вождь, с президиумом в дюжину человек и Советом из ста пятидесяти комиссаров. В-седьмых, Филин, директор Компании, – там тоже картинка схожая.

– Забыл про идеологический сектор, – вставил репортер. – Митрополит Ювеналий и его гвардия. Насколько знаю – такая же ситуация.

– Восемь, – кивнул я. – Гай, это ж Структура! Почти такая, как была у Калиды, только масштабней.

– Хорошо, а где еще четверо?

– Что, мало кандидатов? На вскидку: нашисты, каратели, дворяне, торгаши, бандиты. Здешних главарей уже обрабатывают, нашисты только и ждут, чтобы подобрали, а уж карателей подмять… Впишутся, как по заказу!

– Действительно, выбор у Клопа есть, – согласился Гай. – Но если ты прав, то и над ним должен стоять Бог. Имею в виду подземельного.

Вот тут Калида не стерпел.

– Оставьте в покое Бога! – прошипел он со своей полки. – А заглянуть выше не хватает соображения?

Обернувшись, я поглядел на бывшего главаря. После того, как его лишили тела, у Калиды сильно испортился характер. Впрочем, не удивительно.

– Объясни, – велел я.

– По-вашему, над Богом никого нет? Конечно, это могучая животина, но ведь и не более того? Моя Пирамидка – максимум, что он мог выстроить… если не считать еще нескольких.

– Одиннадцать? – предположил Гай.

– Может, и так – откуда мне знать? – огрызнулся Калида. – Но разве я был так уж силен? Да если б не мои детки и не наше с ними подобие…

– То есть ты хочешь сказать, что мощью твой Бог не превосходил Клопа? – спросил я. – И что ты был бы не сильнее любого из Дворовых вельмож, если б не твое потомство.

– Наконец, сообразил, – фыркнула Голова.