до того, как вернется мой сын.

Несмотря на его доброжелательный тон и участливый вид, мужчина внушал мне страх, потому что в памяти были свежи воспоминания, как несколько дней назад меня чуть не убили по его указу.

— Слушаю вас, — приняв вертикальное положение, натянула одеяло до самого подбородка и постаралась напустить на себя равнодушный вид.

— Я хочу извиниться. Если вы конечно сможете простить старика, который хотел счастья единственному сыну. Я видел, как вы важны для него, но я и представить себе не мог, насколько сильно. А теперь, когда вы родите ему ребенка…

— Вы ошибаетесь, Давид принимает мою беременность и женится на мне, только потому что так нужно, но сам этого не хочет.

Платон Гекторович улыбнулся, тем самым еще больше усилив сходство с сыном, а затем добавил:

— Мой сын хочет этого больше всего на свете. Просто пока не понимает. Когда я похитил вас, то даже не представлял, что он настолько влюблен. Казалось, что Давид сошел с ума, ведь он не спал ни днем ни ночью. А когда узнал о вашей беременности, то позвонил мне и обьявил, что женится. Да, мой сын действительно не хочет детей, но думаю, что он полюбит свою плоть и кровь. Просто нужно время.

— Вот только у меня времени нет, — сказав это, я вдруг поняла, как действовать и жить дальше и после короткой паузы добавила:

— И всё равно для меня странно, что вы хотите убить девушку, просто потому что она с вашим сыном.

— Я не хочу вас убить. Уверяю. И вы не просто девушка. Для него уж точно. Прошу вас, София, забудьте все волнения, и думайте сейчас только о своем здоровье и моем будущем внуке.

Он еще раз улыбнулся и вышел из комнаты, оставив меня совершенно шокированнной и сбитой с толку этим странным разговором.

Давид вернулся за полночь и по звуку шагов было понятно, что он совершенно не собирался приходить ко мне в спальню.

Ну, разумеется, теперь-то это точно не требуется, подумала я и потихоньку выскользнула за дверь.

Давид Зафиров

"Я не хочу тебя обременять. Хуже всего знать, что мужчина женится на тебе из чувства долга. Ни я, ни наш будущий ребёнок больше не потревожим тебя. Прощай."

Пальцы непроизвольно сжимают записку, а внутри поднимается практически животная паника вперемешку с гневом…

Паника — интересное чувство. Новое конкретно для меня и вместе с тем старое, как мир. Думал ли я, побывавший в горячих точках, за хладнокровие и спокойствие в любых ситуациях получивший прозвище Каменный, что теперь буду ощущать панику так часто?

Ладно, меньше мыслей — больше дел. Набираю Громову, который уже после первого гудка снимает трубку. Оперативно, на часах-то всего шесть утра:

— Платонович, слушаю.

— Вадим Андреевич, опять.

— Только не говори, что она опять пропала…

— Сбежала.

— Бл*ть, да что ж за… коза… Соколову сам наберешь?

— Ты позвони, я пойду записи камер смотреть.

— Вот честно, я бы на твоем месте уже бы ремнем ее отходил! Даром, что беременная!

— Отхаживал уже ремнем… Без толку, — устало вздыхаю и потираю переносицу.

Громов издает нервный смешок, и точно не расчитывая получить ответ, спрашивает:

— У тебя там волосы не начали седеть от ее фокусов? Беглянка, твою мать.

— Громов, у меня от этого всего скоро мотор барахлить начнет. Не тяни, звони, по горячим следам искать легче.

— Цербер по своим каналам везде найдет. Жалко, что в прошлый раз не к нему обратились.

Нажав "отбой" спускаюсь для просмотра записей с камер наблюдения и против собственной воли погружаюсь в воспоминания.

Ту ночь в самом начале марта я помню очень отчетливо и красивую мордашку, показавшуюся очередной проходной, тоже. Смотрел на нее и думал, что наверняка где-то поблизости её папик. Разумеется, ведь такие просто не ходят без папика с толстым кошельком. Она однозначно боялась меня и это было интересно и даже вызывало улыбку, возникающую на моем лице крайне редко.

Решив, что если папик и есть, то он подождет, я притащил понравившуюся девочку свой кабинет. Сначала она, разумеется, сопротивлялась для приличия, но была уверенность, что это ненадолго. Огонь стремительно разгорался внутри, и я уже предвкушал отличный секс, когда девочка вдруг заявила что больна. Такая красивая и без покровителя. Значит проблема в ней. Удивление и интерес уступили место разочарованию…

В следующий раз я увидел ее уже летом. Маленькая красивая девочка, опустив взгляд, сидела за свадебным столом четы Громовых. Сколько прошло со времени нашего знакомства? Не меньше трех месяцев. И хотя я уже через пару дней забыл и думать о ней, сейчас почему-то мгновенно узнал. Благодаря информации, полученной от Громова, понял что эта мелочь обвела меня вокруг пальца. И вот маленькая лгунья, которая разожгла во мне нешуточный интерес снова одна и снова в моем кабинете. Только теперь она пищала, что беременна. Интерес стремительно сменялся яростью, волнами поднимающейся изнутри. Решила поиграть? Зря.

Как раз тогда я решил, что жестоко накажу лгунью. И ровно через шесть дней, разозленный всей этой историей, сломал ее.

Как можно быть такой дурочкой? Почему женщины, особенно молоденькие и красивые вместо банальной правды готовы построить настоящий город лжи вокруг себя? Я хотел проучить завравшуюся девчонку, а в итоге сам облажался по полной программе. Ведь у меня еще в самом начале мелькала мысль, что она могла быть девственницей… Как я, с моим опытом мог не понять, что вся её ложь и изворотливость это просто способ спастись? Секс был хорош, даже слишком, но я отчетливо понимал, что то, как я с ней поступил еще долго будет мучать её.

Дать ей передышку и время свыкнуться?

Я был абсолютно уверен в том, что она возненавидит меня, потому что после той ночи я и сам себя не переносил, но о том, чтобы оставить ее теперь не могло быть и речи.

В конце июня случился ее первый побег. Почти четыре долгих недели София находилась у родителей и явилась только на свадьбу Стрелкова и своей подруги. Я совсем потерял терпение, и собирался ехать за ней сам, особенно после отчетов о том, что она прекрасно проводит время без меня. Было странно слушать от охраны подробные рассказы о том, как София купается в реке или ест третье по счету мороженое в парке и покорно ждать ее возвращения. Странно и дико.

Все таки было глупой идеей дать ей передышку, казалось, что чем быстрее она привыкнет, тем лучше. Но теперь планы путал этот молокосос, снова появившийся не