- Понимаю, - я киваю, но решительно сцепляю руки на столе. – Работа помощника адвоката кропотливая и сложная, требующая очень много времени. Понимаю также и то, что помощником может быть только тот, у кого законченное высшее. И то – далеко не всем так повезет. Все понимаю, Юлий Соломонович! Но очень вас прошу, - дайте мне хотя бы крошечный шанс!

- Ваше будущее, кажется, лежит в сфере финансового права, - вздыхает Пирс, протирая очки. – Если я, конечно, не ошибаюсь, молодой человек.

Не ошибается. И очень сильно лукавит. Потому что этот человек вообще никогда не ошибается. И ничего не забывает. И, как я вижу, Нобин с Забарским выложили всю мою подноготную Пирсу. Видимо для того, чтобы он меня хотя бы принял и стал разговаривать. Я уже узнал, насколько многим он отказывает. Какой бы высокий гонорар ему ни предлагали. И дело не только в морали, - у него просто физически не хватает времени. Так что это – большая удача, что делом Руслана занимается именно он. Чем больше я вникаю в хитросплетения процесса, тем больше понимаю, насколько здесь все сложно. И Пирс, что ни говори, а самый настоящий волшебник, адвокат от Бога. Хотя и он не в силах сделать невозможного…

- Больше нет, Юлий Соломонович. Сейчас я вижу свое будущее совершенно в другой сфере.

Это решение далось мне непросто.

Но за те несколько дней, когда я жил один и у меня была возможность все хорошо взвесить и обдумать, я принял свое окончательное решение. Да, финансы принесут мне неплохие деньги. Но только здесь, в том, что изначально так оттолкнуло меня и показалось чернухой, я смогу чувствовать, что делаю что-то по-настоящему важное.

Потому что, даже если удастся спасти хотя бы одну судьбу – жизнь уже прожита не зря.

И теперь я твердо уверен, что это стоит той ломки, когда понимаешь, что ничего сделать просто невозможно.

Хотя…

Наше дело показало, что невозможного нет, - было бы упрямство!

- Зачем вам это? – вздыхает Пирс.

- Потому что я хочу делать в жизни что-то стоящее. Больше того, я чувствую, что способен на это. А более стоящего, чем человек представить невозможно.

- Хочу! – вскидывается адвокат. – Стоящее! Чувствую! Это все – не юридические термины, юноша.

- Я готов пахать 24 часа в сутки, - сжимаю челюсти, твердо настроенный не отступать. – Бесплатно, пока буду учиться.

- Дорогой вы мой, - усмехается Пирс. – В этом деле приходится учиться всю жизнь! Законодательство не стоит на месте, да и двух одинаковых дел не бывает. Готовы умереть в нищете?

- Просто дайте мне шанс. Надеюсь, я отработаю как-нибудь уж свой кусок хлеба.

- Много рвения и никаких знаний, - бормочет он, снова присаживаясь и барабаня пальцами по столу.

- Можно? – стук в дверь некстати отвлекает нас от разговора, который сейчас определяет мою дальнейшую жизнь. И еще более некстати в нее просовывается голова Карина.

- Группа поддержки? Или пришли отговаривать друга от роковой ошибки? – пока Пирс не видит, я делаю зверское лицо, пытаясь тонко намекнуть Андрюхе, чтобы он убирался на хер. И без него непростой разговор у нас получается.

Но после того, что мы пережили, не поделиться с другом своим решением я просто не мог. А Андрюха поехал со мной вместе, и сейчас, по идее, должен был мерить шагами мостовую под офисом, держа кулаки за друга. И чего только приперся?

- Я тоже! – выпаливает Андрюха, явно волнуясь. Даже слегка покраснел.

- Что – тоже, молодой человек? – Пирс, совершенно бесстрастно смотрит на него поверх очков. Но в голосе явственно чувствуется улыбка. Ну, все. Завалил Андрей дело окончательно! Сейчас Пирс решит, что мы просто два глупых пацана и аккуратненько и вежливо пошлет нас в половое путешествие. Взрослеть.

- Тоже хочу стать адвокатом по уголовным делам! – выпаливает Андрюха, а у меня глаза, кажется, начинают расти, причем сразу во все стороны. Он? В криминал? С какой это мухи, которая его где-то там на улице вдруг за что-то цапнула?

- А вы, насколько я понимаю, - гонщик, - в глазах Пирса уже пляшет смех. – Да и к учебе, в отличие от вашего товарища особого рвения никогда не проявляли. Что вдруг?

- Я просто так чувствую! – блин, вот Андрюха – просто ходячая непосредственность! Тут же дипломатия нужна… Убедить, уговорить…

- И вы чувствуете! Прямо март месяц посреди осени! Все вдруг расчувствовались! Чудеса! – Пирс невозмутимо возвращается к своей чашке кофе.

- Вот когда все это было, я понял, вот это – живое! – с еще большим запалом говорит Андрей. – А раньше – да, не интересовался, потому что все это –были просто бумажки!

- И как же долго вы принимали ваше решение, молодой человек? – Пирс уже совсем неприкрыто улыбается. Плохой, очень плохой знак!

- Две минуты! – бляяяяяяяяяяяяя. Других слов просто нет! Что ж ты, Андрюха, нас обоих валишь! – Вот стоял сейчас, ждал Глеба и понял – я просто должен ухватиться за вас! Если в юриспруденции и есть то, что мое – то это именно оно!

- Горячие… Напористые… И очень искренние, - отставив чашку, Пирс складывает руки на груди. – Вы сделали то, что, кроме вас, смогли бы сделать единицы. Может, таки стоит выбрать вас, а не уравновешенных отличников с красным дипломом, у которых от зубов отскакивает не только то, чему учат в университете, но и судебная практика, которой вы пока даже и не нюхали?

- Стоит! – горячо соглашается Андрей, а мне хочется закрыть голову руками. А еще – провалиться под стол. А еще – стать маленькой и незаметной кучкой пепла. Ну, разве он не понимает, что над нами сейчас просто издеваются!

- Билеты на гонку завтрашнюю есть? – вдруг переключается Пирс.

- Что? – Андрюха, кажется, охреневает не меньше, чем я. Хотя – куда уж больше…

- Три билета на гонку и считайте, что я в вас поверил. Беру летом на обкат. Без зарплаты и исключительно на подхвате.

Андрей, зависая, молча достает из кармана билеты и выкладывает на стол перед Пирсом.

- Очко в вашу пользу, - усмехается Юлий Соломонович. – Все, что может хоть чем-то пригодится, всегда должно быть под рукой.

- Вы серьезно? – может, мне послышалось? Ну, не мог он нас принять после того, как смеялся над нами! И, надо признать, - совершенно справедливо ведь смеялся!

- Вы все еще не поняли, что я не бросаю слов на ветер? – взгляд поверх очков буквально прожег меня.

- Но – почему? – я совершенно поражен.

- Потому что только единицы не опустили бы рук в той ситуации, в которой ты оказался, Глеб. А это стоит намного дороже, чем все знания на свете!

То, что Пирс назвал меня на «ты» и по имени, - уже что-то вроде медали. Совсем другое отношение, не отстраненное и безличное, к какому я уже с ним привык. Его редко интересуют люди, в основном – только дела.

- Вы мне нравитесь, - вот теперь я впервые вижу на его лице самую настоящую широкую улыбку. – Сам таким был в ваши годы. Отчаянные! Или, как теперь у вас принято говорить, - безбашенные! Но только такие способны на что-то стоящее в жизни!