Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышал.
– А ты, Булгаков?
– Слышал.
– Так принимайте задания!
– Есть! – твёрдо ответили оба.
* * *
В воскресенье Васёк вскочил с постели и, отдёрнув занавески, зажмурился. Луч солнца мягко скользнул по его щеке и прыгнул на пол.
– Есть поход! – прошептал Васёк и оглянулся на спящего отца.
Было ещё очень рано, но тёткина постель была пуста. Васёк заглянул в кухню.
На столе были уже приготовлены отцовская фляжка, несколько отборных картофелин, соль и каравай хлеба. На табуретке лежал рюкзак.
– Не буди отца, – шёпотом сказала тётка, разглаживая утюгом новый матросский костюм. – И чего вскочил ни свет ни заря! Поди полежи ещё!
Васёк примерил рюкзак, осмотрел фляжку и лёг, крепко зажмурив глаза от солнца. Но спать было невозможно. Ему уже представлялись запутанные тропинки в лесу; знаки, тщательно замаскированные; выложенные из камешков стрелы; сломанные ветки…
«Надо в оба смотреть… на деревьях, на земле, на кустах. А пропустим – назад вернуться. Быстро, молча. Болтать не позволю… Вперёд пущу Одинцова, Мазина и Русакова. Булгаков со мной рядом пойдёт… Он слышал, что Митя сказал. Ну и вот… Зорину со Степановой тоже вперёд пущу. А Малютин пусть сзади идёт. Он невоенный человек. Синицыну – в хвост, чтобы не болтала…»
Васёк представил себе отряд, движущийся в тишине леса. Себя впереди, Булгакова рядом… Командир и комиссар!
Ему стало жарко. Откинув ногами одеяло, он вскочил, отдал кому-то честь.
Отец спал, отвернувшись к стене.
На столик с маминой карточкой падало солнце.
– Есть поход! – неслышно пошевелил Васёк губами, глядя в лицо матери, улыбавшейся ему с портрета знакомой, памятной улыбкой.
– Встаю, встаю, сынок! – забормотал отец, садясь на кровати и приглаживая рукой растрёпанные волосы. – Ты что тут шебуршишься, сынок?
– А ты забыл? – спросил, подбегая к нему, Васёк. – У нас поход нынче.
– Нет, как же забыл! Ни в коем случае не забыл, – заторопился Павел Васильевич. – Сейчас, сейчас собираться будем!
– Да погоди, ещё восьми нет – ты, может, не выспался.
– Ну, выспался не выспался – беда не велика! А ты вон погляди: я тебе вчера топорик смастерил – может, понадобится в лесу.
Он вытащил из-под кровати топорик с отточенным светлым лезвием.
Васёк схватил его и заткнул за трусики.
– Себе-то живот не пропори, – засмеялся отец. В половине десятого Васёк вышел из дому. Он шёл не оглядываясь, но знал, что отец стоит на крыльце и смотрит ему вслед.
Завидев Трубачёва, ребята ахнули. Ремни от рюкзака оттягивали назад его плечи, красный шёлковый якорь блестел на рукаве, из-под тюбетейки выбивался на лоб рыжий завиток.
– Вот командир так командир!
Девочки сейчас же подбросили записку:
«Трубачёв, ты очень похорошел!»
– В общем деле не может быть личных интересов! – вспомнив слова Мити, важно сказал Васёк, скомкал записку и громко скомандовал: – Отряд, стройся! Справа налево рассчитайсь!
На школьном дворе стояли три отряда, готовые к походу. Васёк осмотрел с головы до ног каждого из своего отряда. Все были подтянуты, торжественны, не размахивали руками и не болтали зря.
Васёк был доволен.
* * *
Три отряда стояли как вкопанные.
Митя давал последние указания:
– Повторяю: задача каждого отряда – раньше всех прибыть к костру, местонахождение которого нужно будет определить в пути по указательным знакам. Будьте внимательны! «Первый отряд идёт через улицу Чехова, шоссе. Указатель на полкилометра от леса. Второй отряд…» – читал Митя.
Васёк ждал. Саша Булгаков стоял рядом с ним и не отрываясь смотрел Мите в рот.
– «Третий отряд… – Митя повернулся лицом к ребятам Трубачёва: – Черкасская улица, переход через шоссе. Стрелка, показывающая направление на первой тропинке, сворачивающей в лес». Понятно?
– Понятно! – выпалили все три отряда.
Митя махнул рукой:
– Вперёд!
– Шагом марш! – скомандовал Васёк Трубачёв.
Отряд вышел из школьных ворот и зашагал по улице. Два других отряда со своими командирами свернули в боковые переулки.
– Скорей! Скорей! – заволновались девочки. – Перегонят!
– Не бежать! – нахмурился Васёк.
– Бежать хуже. Прозеваем указатель и всё спутаем, – сказала Лида.
Шли ровным быстрым шагом. Дорога была всем знакома.
– Красиво идём! – шептали девочки.
– Ребята! По мостовой потише, у меня тапочки новенькие, – беспокоилась Синицына.
– Повесь их себе на нос, твои тапочки!
– Не из-за тапочек, а из-за Малютина потише надо. Здесь камни, и солнце печёт очень, – тихо сказала Валя Степанова, трогая рукой свою макушку.
Васёк оглянулся. Сева Малютин шёл сзади. На спине у него был рюкзак, на боку – полевая сумка. На покрасневшее от солнца лицо падала тень от низко надвинутой на лоб панамки.
– Лёня Белкин, возьми у Малютина рюкзак, – сказал Васёк, – ему тяжело.
– Есть! – бойко отозвался Лёня Белкин, подождал Севу и, не слушая его возражений, перекинул через плечо Севин рюкзак. – Иди, иди! А то устанешь сразу… А мне нипочём!
Улица вдруг кончилась. За шоссе открывался зелёный ряд ёлок. Они стояли как нарисованные, а за ними живой стеной поднимались дубы, берёзы и ели. Пахло хвоей и нагретым листом. По небу плыли белые пушистые облака.
Отряд остановился.
– Здесь! – взволнованно сказал Васёк.
– Вот она, вот! – закричало сразу несколько голосов. На траве искусно выложенная мелкими камешками стрелка указывала на тропинку.
Ребята почувствовали важность этой минуты.
– Начинается! Начинается! – зашептали они.
– Пошли! – бодро крикнул Васёк.
Он шёл впереди, оглядывая каждый кустик и чуть притоптанную траву по бокам тропинки. Ребята, затаив дыхание, гуськом шли за ним.
– Сейчас тропинка сама ведёт, а как выйдем из ёлок, надо смотреть в оба, – уговаривались Одинцов и Саша.
Ёлки кончились. Тропинка, сделав полукруг, сворачивала обратно на шоссе. В лесу было свежо и тенисто, в густой траве качались белые ромашки и нежно-голубые колокольчики.
Сквозь заросли крапивы пробивались кусты дикой малины.
– Ищите здесь, – сказал Васёк. – Далеко не отходить, кусты не ломать, смотреть под ноги!