Наконец долгожданное для многих Постановление:

«Правда», 24 мая 1989 года

В ПРЕЗИДИУМЕ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

Президиум Верховного Совета СССР рассмотрел и удовлетворил просьбу Любимова Юрия Петровича о восстановлении его в советском гражданстве.

Любимов никаких эмоций по поводу возвращения гражданства не выразил. Очевидно, его не удовлетворяла формулировка – «удовлетворил просьбу». Ему бы хотелось выступать не в роли просящего, а диктующего: «Они объявили меня врагом народа. Пусть отмываются, пусть сперва восстановят мое честное имя…» В интервью израильскому журналу «Калейдоскоп» он назвал одним из условий своего возвращения упразднение ненавистной ему советской власти. Потом выдвинул требование увольнения директора театра Н. Дупака, с которым вместе зачинал Театр на Таганке в 1964 году. Это была месть человеку, резко осуждавшему позицию Любимова в эти годы. Давид Боровский однажды заметил: «У Любимова фантастическая память. Но память на отрицательное». Злая память хранила инцидент 1968 года, когда Любимов пригласил Макса Леона и Жана Вилара на просмотр «Живого», но Дупак остановил прогон: нельзя, мол, показывать неутвержденный спектакль иностранцам. Тогда художественный руководитель обозвал директора «стукачом», а теперь лучшими эпитетами для Дупака стали «директор-идиот» и «личность политизированная».

Любимов не понимал в прошлом, не понимал и сейчас того, что Дупак постоянно выполнял роль «буфера» между строптивым режиссером «Таганки» и чиновничьим аппаратом. В этот период, несмотря на жесткое давление власти, мучительные сдачи и пересдачи каждой постановки, «Таганка» обрела и своего рода «покровительство» среди некоторых высокопоставленных представителей аппарата. Директор «Таганки» в те годы прикладывал титанические усилия, чтобы заручиться поддержкой властей. Он прекрасно понимал, что в сложившихся социальных обстоятельствах нужно вести тонкую дипломатическую игру – это единственный шанс для выживания и работы «Таганки». Любимов же склонен был видеть в Дупаке конформиста. Увы, не имея директором человека со столь тонким политическим чутьем и столь не склонного к разжиганию конфликта, «Таганка» едва ли просуществовала столь долго. Вспыльчивый, резкий, не умеющий подстраиваться Любимов был слишком тяжелым испытанием для нервов властей предержащих.

Еще в 1977 году Любимов хотел быть единоличным хозяином в театре. Тогда не получилось. Вспоминает Н. Дупак: «13 января 1977 года Юрий Петрович вошел ко мне в кабинет и говорит: вы либерал, вы распустили артистов, дверь в кабинет у вас всегда открыта – проходной двор. Я хочу сосредоточить всю власть в театре в одних руках и быть директором и худруком. Со всеми я уже согласовал». Согласовал, но не все: Дупака, который многие годы верой и правдой ведал всеми финансовыми и хозяйственными делами «Таганки», вопросами посещаемости – всем «менеджментом и маркетингом», убрали, но вместо него поставили Илью Когана. В горкоме партии понимали, что нельзя позволить сосредоточить всю власть в театре в руках Любимова. Смена «шила на мыло» не принесла удовлетворения Любимову, и через некоторое время Дупак вернулся в театр. И вот вновь пришло желание сосредоточить всю власть в театре в своих руках… Дупак мешал Любимову в его планах реорганизации коллектива. И значит, должен был уйти. Труппа, которой Дупак верно служил все эти годы, дружно его предала. На месте Дупака труппа хотела видеть Губенко, но тот отказался, поскольку уже понимал, что их взгляды с Любимовым на многие вещи все сильнее и сильнее расходятся.

И еще от «неполитизированного» Любимова: «Пока войска в Литве – нога моя не коснется порога так называемого Союза нерушимых республик свободных», «пусть вернут Сахарову Трижды Героя…»

Из дневника В. Золотухина: «Мы готовы простить ему все заблуждения и скитания, лишь бы хозяин вернулся в дом. Более того, слыша весьма нелестные отзывы о его постановках на Западе, его скандальном и неприличном поведении уже с западной публикой, – нам больно и стыдно… Он нужен России, он нужен нам, и мы готовы, мы хотим, чтоб он скорее вернулся домой. А он выставляет требование за требованием. И напоминает старуху из сказки Пушкина – «Сказка о золотой рыбке». То одно требование, одно условие, потом другое. И у нас впечатление, что он просто не хочет возвращаться, а мы его тянем, тянем…»

Сразу же после Указа Н. Губенко подал заявление о своем уходе с поста художественного руководителя театра, чтобы довести до конца возвращение Любимова в театр.

В конце 1989 года Н. Губенко становится министром культуры СССР. Это был второй случай после А. Луначарского, когда советским министром культуры становился деятель искусств. В следующем году Губенко продолжил свое политическое восхождение – стал членом ЦК КПСС и вошел в Президентский Совет. Несмотря на свою колоссальную нагрузку, он продолжает играть в театре.

19 декабря 1989 года в газете «Известия» было напечатано сообщение: «На общем собрании коллектива Ю. Любимов единодушно избран художественным руководителем. Ему передал бразды правления Николай Губенко – нынешний министр культуры СССР, который, однако, не покинул родную труппу. Высокие государственные обязанности он намерен совмещать с актерскими. В ближайшие полтора года Любимову предстоит выполнять контракты, подписанные за рубежом».

Кто бы мог вообразить, что наступит такое время, когда билеты на «Таганку» не надо будет доставать – они станут продаваться свободно; что в зале будут свободные места, а иногда очень много свободных мест; что ломиться туда уже никто не будет. Да и вообще кто мог себе представить, что их будет две! Две «Таганки»! Что главный режиссер и его первый ученик превратятся в почти фарсовую пару, что их дружеская многолетняя привязанность внезапно отомрет, будто ее и не было…

Владимир Качан

И распад театра – дело не случайное. Есть там и некие этические причины, но, мне кажется, в этом есть и более глубокий, мистический смысл. Я не ностальгирую: «Ах, какой был театр! Какой театр разрушили!» Ничего подобного – он умер от естественной старости. Наше поколение износилось, а новое не пришло. Диффузии не произошло. Совершенно ясно, что история склонит голову на плечо Любимову, но ведь это же не упраздняет морали.

Леонид Филатов

Когда театр раскололся на две половины, меня звали в «мировые судьи», потому что я был человеком объективным и незаинтересованным. Там был сильно не прав Любимов, в чем он не признается никогда.

Валерий Плотников

Это не в русской традиции руководить театром из-за океана по телефону…

Иосиф Хейфиц

По мнению А. Демидовой, раскол «Таганки» начался еще при жизни Высоцкого. В своей автобиографической книге «Бегущая строка памяти» актриса выделяет три этапа жизни театра: середина шестидесятых годов (игра формы, отсутствие привычной драматургии, публицистика), конец шестидесятых – семидесятые («Таганка» взяла на себя функции общественной трибуны, приняла эстафету «Нового мира») и конец семидесятых (театр превратился в достопримечательность, аналогичную ГУМу и ЦУМу). Именно в последний период возник, по мнению актрисы, внутренний конфликт режиссера с актерами, ставший впоследствии причиной раскола труппы.