– А картины? – поспешно спросил Папаша Во, – с ними как?

– Оставьте себе, – обернувшись, сказал мастер-вор. – На стену повесьте. Если, конечно, желаете.

– Желаю, отчего бы и нет, – охотно согласился кабатчик, – знатные работы, даже отсюда видно! Я в этом мало-мало понимаю.

Барт вышел во двор, глубоко вздохнул – утренний воздух был упоительно свеж и пах цветочным эликсиром здоровья – миновал коновязь, глянул на отпечатки конских копыт возле неё, улыбнулся хитро. Сказал негромко:

– Спасибо, папочка, за знатное наследство, – и пошёл дальше, к воротам. Надо было срочно уезжать отсюда, куда угодно – но уезжать. Найти место поспокойнее, где-нибудь вдали от городской суеты. Например, в какой-нибудь маленький провинциальный городок: разрубленное на куски золотое кольцо позволит долго не заниматься воровским ремеслом. И тогда Барт станет учиться читать, чтобы понять, о чём говорится в переплетённой в кожу книжке.

И разберётся, как пользоваться жезлом всевластия.

Потому что сын безвестной прачки может быть вором, но сын великого мага – ни в коем разе!

Разве что гранд-колдуном, как минимум.

– Сориентируемся на местности, – оглядевшись по сторонам, сказал Харитон. – Что у нас имеется? А имеется у нас грунтовка, ведущая невесть куда, и кукурузное поле повышенной непроходимости. Стало быть, для нормального движения остаётся только дорога. В каком направлении пойдём, граждане бездокументники? – Бёглер расстегнул пиджак – становилось жарковато, – и надвинул шляпу пониже на глаза, закрываясь от полуденного солнца. – Денис, куда указывает твой чародейный компас?

– Плохо видно, – пожаловался парень, стараясь разглядеть в медальоне хоть что-то на ярком свету. – Но вроде бы туда, – Денис ткнул рукой в сторону поля справа от грунтовки.

– Мнэ-э… – Харитон с брюзгливым видом оглядел бескрайний зелёный простор, лезть в кукурузные заросли ему не хотелось. – Давайте лучше пойдём по дороге куда летел воздушный шар, авось там аэродромное поле имеется. А по пути, может, встретим кого-нибудь из местных, авось подскажет как выбраться к цивилизации. – Он достал из кармана пиджака носовой платок, хотел было обтереть потное лицо, но, глянув на серую от грязи тряпицу, с неприязнью бросил её на землю.

– Пошли, – бёглер зашагал по дороге к далёкому горизонту, на поиски аэродрома или случайного прохожего: найти их в этой зелёной глухомани, по мнению Дениса, было бы настоящим чудом.

Они шли не долго, минут десять от силы, когда маршировавший впереди группы Харитон вдруг остановился и, изумлённо сдвинув шляпу на затылок, уставился на дорогу. Вернее, на скомканный грязный платок, лежавший там, куда его бросил бёглер.

– Не понял, – произнёс Харитон. Сгрудившиеся вокруг него участники похода с понятным интересом рассматривали находку, правда, не собираясь брать её в руки.

– Да мало ли платков на дорогах валяется, – заметил Денис. – Кто-то шёл да потерял, а ты удивляешься. – Бёглер вместо ответа поднял тряпку, развернул, указал мизинцем на дырку посреди: – Вот, сегодня порвал. Что на это скажешь? – Парень молча взял платок, завязал его в узел. Положив узелок посреди дороги, он решительно направился вперёд; Дастин, хмуро глянув на матерчатый «маячок», двинулся следом за Денисом. Крис пожал плечами – он не понял, что произошло, но, похоже, случилось нечто странное. Однако, судя по виду спутников, вовсе не опасное: пристроившись рядом с задумчивым Харитоном, он беззаботно зашагал дальше.

Было тихо, в неподвижном воздухе слышались лишь частые шаги путников да безостановочное жужжание чёрных мушек над кукурузой. Случайно оглянувшись, Денис заметил следовавшее за ними облачко мушиного роя, издали похожее на полупрозрачное человеческое лицо с тёмными пятнами глаз и рта. Однако рой, будто почувствовав взгляд, тут же рассеялся, разлетелся чёрными точками в разные стороны. Денис подумал и решил не говорить спутникам о случившемся, зачем народ зря нервировать.

Через десять минут идущий впереди Дастин обнаружил на дороге всё тот же носовой платок: торчащие концы материи делали узел похожим на двойную ехидную дулю.

– Приплыли, – только и сказал Харитон, обмахиваясь шляпой. – Дастин, что ты говорил насчёт поселения за полем? Которое в миле отсюда.

– Корова, с полдюжины куриц и колодец. И один человек, – напомнил кадет, указав рукой в ту же сторону, куда звал компас-брелок Дениса.

– Деваться некуда, – решил бёглер. – Пойдём, значит, напрямик, через кукурузу. Иначе так и будем шастать по этой заколдованной дороге туда-сюда до глубокой ночи… если тут, конечно, бывает ночь, – добавил Харитон, глянув в небо: солнце за время их блужданий ничуть не сместилось со своего места.

– Правильно, – подал голос Денис, – нормальные герои всегда идут в обход!

– Стратег, – хмыкнул Харитон, – ну-ну, – и, водрузив шляпу на место, шагнул в кукурузную зелень.

Ходить по кукурузному полю радость не большая: рыхлая, проседающая под ногами земля; близко растущие упругие стебли, между которыми надо продираться. И, что особо неприятно – постоянно сыплющаяся сверху, с почти двухметровой высоты всяческая труха вместе с жёлтой пыльцой, от которой постоянно хочется чихать.

– Прям как дети кукурузы, – глянув на свои пожелтевшие руки, громко пожаловался Денис. – В натуре!

– Кто такие? – отплёвываясь, спросил сзади Крис.

– Из фильма ужасов, – охотно поведал Денис. – В одном городке дети поклонялись пугалу на кукурузном поле. А в пугале обитала нечистая сила, которая детишек зазомбировала и они пошли всех подряд убивать. Весело, ничего не скажешь.

– Нашёл время и место байки травить, – не оборачиваясь крикнул Харитон. – Ты подобные страшилки для вечернего привала сбереги! А здесь лучше о чём-нибудь светлом, добром. Чтобы не накаркать, понимаешь.

Денис попробовал было вспомнить какой другой фильм ужасов, непременно светлый и добрый, но ничего подходящего в голову не пришло. Наверное, пропустил в своё время, не увидел.

Кукурузное поле закончилось враз, словно обрезанное под линейку: вывалившийся из зарослей отряд остановился, изучая где они оказались. А заодно отряхиваясь от пыльцы и вычищая набившийся в волосы мусор: проще всех сталось Харитону с его шляпой – снял, стряхнул, надел.

Перед путниками лежала круглая поляна. Вернее, поросшая чахлой травой проплешина среди моря зелени. По периметру той проплешины, кольцом, тянулось ограждение из белых, плотно пригнанных друг к другу камней – казалось, что над ними струится едва заметное марево. Но это, наверное, давала себя знать летняя жара.

Внутри кольца, в центре, располагался то ли дом, то ли сарай: кое-как сколоченный из досок, щелястый, с плоской крышей, не застеклённым окном и лавочкой возле покосившейся на петлях двери. Чуть ближе к гостям находился колодец с воротом и висящим на цепи ведром; поодаль от колодца бродили пёстрые курицы, деловито поклёвывая траву. Корова, если она и была, скорей всего находилась за домом.